– Шиллер? -спросил Людвиг.

– Гердер.

Напоследок Элеонора тоже сказала несколько слов.

– Это Вена, Людвиг. Ты уже был там. Терпение и смирение. Знаю, что слово это тебе не нравиться, но уже через год венской жизни ты меня поймешь. Там не всегда говорят то, что думают-ты и это поймешь. Я поговорю с архиепископом, он неплохой малый, между нами

говоря. Год оплаты я тебе гарантирую… если конечно… Живем, как на вулкане.

Людвиг соглашается. Выбив трубку, прячет ее в карман камзола.

– Мой тебе совет, Людвиг-постарайся не возвращаться.

Более неподходящего дня для поездки и не придумать. Сырая погода, туман и в полдень уже сумрак. Вдоль узких улочек ветер гонит мусор, обрывки газет и афиш. Кареты с пышными гербами, простые пролетки и открытые экипажи, обычные сельские телеги вереницей тянутся вдоль узких улочек. Окна и двери наглухо закрыты и редкий прохожий торопится укрыться за дверями. То ли гром, то ли разрывы ядер… Черт его разберет в это время.

Провожать вышел лишь брат Каспар. Больше молчал. Шли молча. Каспар нес небольшой саквояж, у Людвига в руке дорожный чемоданчик с рукописями и мелочами.

– Когда напишешь?

Людвиг размышлял о своем. Ответил просто:

– Сам не знаю. Осмотрюсь, а там…

На постоялом дворе еще присели на дорогу.

– Остаются Зимроки, Ромберги, Рисы. Если уж так худо будет обратись к Рисам. Постарайся выучить хоть Иоганна. Я и Брейнингам напишу, а уж из них кто-нибудь свяжется с тобой.

– Боюсь, что вся наша капелла скоро рванет с князьями за Рейн.

– Все может быть. Я и сам не знаю, доеду ли сегодня хоть куда-нибудь.

Рожок кучера как приглашение пройти к почтовому экипажу. Братья обнялись. Короткий посвист кучера, щелчок кнута: большая почтовая карета медленно сворачивает из двора на проселочную дорогу. Маленькие домики, сельские лачуги и дымок с запахом картофеля и овощей, колодец и крест у самой дороги. Шпиль церкви, запоздалый звон в утреннем тумане глух и нуден. Еще немного и лента Рейна исчезает за склоном. Незнакомый сосед по карете дремлет. Вероятно еще один из тех молодых эмигрантов, решивших в это смутное время унести ноги и душу подальше.

Не интересно…

.

9

Людвиг уже знал по опыту, что жизнь в Вене не дешева, но на этот раз все было по другому,

все изменилось и не в лучшую сторону. Трудно сказать определенно: может военные дрязги с Францией, может новый император Франц и неразбериха в организации и суматоха чиновников, но сами венцы на взгляд Людвига как бы «посерели». Пратер и бульвары, фонтаны, дворцы с их великолепием, театры и бульвары -все то же, что и пять лет назад, но в воздухе разлито беспокойство и нервозность, подозрительный шепоток в кафе,

взгляды венцев пугливы и осторожны. За смехом печаль. В самые первые дни поселиться пришлось в жуткой дыре на окраине. Такие каморки обычно снимают на ночь искатели дешевой любви, жулики разных мастей, а то и похуже. Хозяйка сгребла жменю мелочи в ладонь, отдала ключ и молча удалилась. Чем дешевле номер тем молчаливей хозяин. С свечой в руках Людвиг обвел взглядом комнату. Стол, два стула, кровать с сомнительным запахом и такой же сомнительной соломой внутри, рукомойный прибор. Окно не открывается, в это время года хозяева забивают его намертво, но в этом нет двойных рам. Стекла мутны и засижены мухами. За окном двор и одинокое дерево.

– Да, -сам себе сказал Людвиг и постарался разжечь камин. Напрасно. Что-то долго гудело,

потом упало, потом кратко свистнуло и повалил дым. Людвиг открыл дверь в коридор. С первого этажа донеслась брань и крики, звон разбитой посуды. Людвиг проветрил комнату,

вышел во двор, постояв несколько минут. Холодный осенний ветер продувал почти летнее платье. Людвигу захотелось закурить. Пойти в лавку за табаком? И поздно и дорого. Все,