– Я не шучу. Это не смешно.

– Ты ничего запретного не употреблял?

– Нет. Мои видения слишком реалистичны, словно они из другого мира.

– Не переживай. Если ты сойдёшь с ума, у меня достаточно денег, чтобы вылечить тебя или содержать тебя здесь со слугами, – успокоила она меня.

– После твоего ответа я перестал беспокоиться. Теперь мне не страшно сойти с ума.

– Люди, которые боятся сойти с ума, чаще всего сходят с ума. Так что расслабься и плыви по течению. Страх – это петля, которая затягивается, если пытаться вырваться, – произнесла она весьма мудрые слова, которые умиротворили мои внутренние сомнения.

– Спасибо, – сказал я.

Я шёл в школу ранним утром. На улице было темно, и только уличные фонари освещали мой путь, словно указывая дорогу.

Постепенно над горизонтом поднималось солнце. Ночная тьма рассеивалась, уступая место мягкому свету рассвета. Один за другим гасли фонари – больше не нужные, ведь день вступал в свои права.

Когда-то я не любил тёмные и морозные утра, но теперь относился к ним равнодушно. Сегодняшний холод не пробирался сквозь слой зимней одежды, не крал у меня тепло, а ветер больше не казался хищником, вытягивающим из меня последние силы. Темнота перестала тревожить своей загадочностью – будто я уже знал, что скрывается в её глубине. Осторожность, с которой я раньше всматривался в мрачные уголки города, уступила место странному спокойствию.

Но всё же в тени домов кто-то прятался – безмолвный, неподвижный, неправдоподобно спокойный. Это ощущение неправильности настораживало. Казалось, сама ночь таила что-то зловещее. Ветер гулял по узким улочкам, нашёптывая о скрытых опасностях. Голые деревья шелестели под его порывами, добавляя нотку тревоги. Даже хруст листьев под ногами звучал слишком громко, будто выдавая моё присутствие.

Но сегодня этого напряжения не было. Ни страха, ни тревоги – словно их никогда и не существовало.

Мимо меня бесшумно пролетела зимняя бабочка, едва различимая в полутьме. Она казалась почти нереальной, хрупкой, эфемерной – предвестницей скорого снегопада. Вскоре с неба, вероятно, посыплется первый в этом году снег.

– Говорят, зима будет особенно холодной, – услышал я чей-то обрывистый разговор.

– Да, похоже, нам придётся несладко…

Я шагал по брусчатой мостовой, но мыслями всё ещё был в недавнем кошмаре. В том сне бледнокожий человек голыми руками пронзил мой живот, оставив во мне зияющую дыру.

Большую часть снов мы забываем, словно капли воды, исчезающие на раскалённом песке. Но этот сон не растворился. Он остался во мне, сохранился до мельчайших деталей. Я мог в любой момент вновь прожить его – настолько отчётливо он отпечатался в памяти.

Я добрался до школы за тридцать минут – на десять минут раньше обычного. Мне повезло: на всех перекрёстках светофоры загорались зелёным, и мне не пришлось останавливаться в ожидании сигнала.

На пороге школы мои ноги внезапно остановились, будто что-то невидимое удерживало меня на месте. Я не мог сделать ни шага вперёд, но назад двигался без труда, словно столкнулся с барьером. В груди нарастало тревожное волнение. По моим ощущениям, это было как барьер первого уровня, предназначенный для слабаков, который проверял только самые базовые способности и не представлял никакой серьезной сложности для тех, кто действительно был готов к вызовам.

Я попробовал перешагнуть порог, пятясь назад, но это не сработало. Тогда, после нескольких неудачных попыток, я решился на кардинальный шаг – разбежаться и пересечь невидимую преграду силой.

Отойдя подальше, я разогнался и прорвался сквозь этот странный барьер. В момент прохода почувствовал лёгкое сопротивление – словно натянутая плёнка лопнула под моим напором.