Кармазинов – собирательный образ «чистого западника», как и Степан Трофимович, но, в отличие от старшего Верховенского, чисто сатирический. Фамилия «великого писателя» прямо указывает на Карамзина как источник, но гораздо больше у Кармазинова – от Тургенева, с которым Достоевский открыто враждовал после выхода романа «Дым» в 1867 году и которого обвинял в «отрыве русского культурного слоя от почвы». Достоевский приписывает Кармазинову тургеневскую любовь ко всему немецкому, симпатии к революционно настроенной молодежи и одновременно лояльность властям и украшает это карикатурными «сюсюкающим тоном» и привычкой лезть лобызаться при встрече, высмеивая тургеневские манеры. Повесть «Merci», которую Кармазинов читает на вечере у Лембке, – литературная пародия сразу на несколько текстов Тургенева: «Довольно», «Призраки», «Казнь Тропмана», «По поводу “Отцов и детей”». Аркадий Долинин в статье «Тургенев в “Бесах”» анализирует эти пародии и, кроме прочего, утверждает, что Тургенев начал войну пародий первым, – во всяком случае Достоевский принимает князя Коко из «Дыма» на свой счет{20}. Кстати, в черновиках «Бесов» фамилию Карамзина носит еще и Лиза, ставшая впоследствии Тушиной.

А вот капитан Лебядкин при всем своем комизме, как ни странно, не пародиен. Его природа иного свойства, ее прекрасно объяснил Владислав Ходасевич в статье «Поэзия Игната Лебядкина»: «Будучи интендантский чиновник, он всю севастопольскую кампанию служил “по сдаче подлого провианта”, но ради мечты (и лишь отчасти из жульничества) выдает себя за капитана и воображает, будто вполне героически лишился руки, хотя обе pyки у него целы. – Этот-то вот иллюзорный, идеальный Лебядкин, не понятый никем и несправедливо презираемый, – он-то и есть поэт»{21}. Хотя Лебядкин и позволяет Ставрогину смеяться над его стихами, сам относится к ним со всей серьезностью, «именно потому, что они отражали лучшего, воображаемого Лебядкина». Комический эффект лебядкинских любовных стихов возникает из-за трагического, в общем-то, несоответствия формы и содержания: серьезный пафос автора, его чувство сталкиваются с его неспособностью создать адекватную форму. «Поэзия Лебядкина есть искажение поэзии, но лишь в том же смысле и в той же мере, как сам он есть трагическое искажение человеческого образа», – пишет Ходасевич.

Впрочем, все это отнюдь не значит, что Достоевский не имел в виду никакой пародии. Через лебядкинские тексты он высмеивает гражданскую лирику 1860-х годов («Таракан», «Отечественной гувернантке» в соавторстве Лебядкина с Липутиным); передает насмешливый привет Белинскому, пародируя «Наездницу» Бенедиктова, которую Белинский раскритиковал, отказавшись при этом цитировать из-за слова «члены» (у Лебядкина в стихотворении «В случае, если б она сломала ногу» – «краса красот сломала член»). Кроме этого, в «Бесах» пародируется и романтическая натурфилософская поэма 1830-х годов, правда, уже не устами Лебядкина, а через пересказ поэмы Степана Трофимовича Верховенского. Илья Серман в статье «Стихи капитана Лебядкина и поэзия XX века» пишет{22}, что между Верховенским-старшим и Лебядкиным Достоевский разделил свойства заглавного героя из ненаписанной повести «Картузов», возвышенного поэта-графомана. В той же статье Серман делает вывод о роли поэзии Лебядкина в романе: «Ничего другого, кроме стихов Лебядкина, абсурдный мир, изображенный в “Бесах”, породить в стихотворной форме не может. Мир, который в стихах может себя выразить только в абсурдной по нарушению всех реальных связей вещей и слов форме, представлен в “Бесах” по правилу: какова жизнь, такова и поэзия». Кстати, именно абсурд, заключенный в поэзии капитана, помог найти Лебядкину признание в XX веке. Всерьез, ровно как и мечтал поэт в «Бесах», его восприняли Заболоцкий, Олейников и другие обэриуты, а Дмитрий Шостакович написал сочинение «Четыре стихотворения капитана Лебядкина».