– Кого, простите? – удивилась дама.

– Ну ботанов, ботаников, – повторил я. Только сейчас дошло, что ни разу не слышал такого термина в своем окружении. Вот болван! Переволновался, корча из себя самоуверенного графа. Но на лице не дрогнул ни один мускул, лишь вскинул бровь и изобразил удивление, словно это общеизвестное выражение, которое она почему-то не знает.

– Тех, кто изучает растения? – ещё больше удивилась она.

– Да нет же, – снисходительно улыбнулся я, словно объясняю первоклашке, что Земля круглая. – Так у нас называли отличников, которые книги из рук не выпускают. Они же ещё и книжные черви.

– В первый раз такое слышу! – резко ответила особистка, сузив глаза. Хренова стерва.

– Да бросьте уже, Светлана Анатольевна! – вмешался седой. – Откуда вы знаете, как разговаривают студенты в Оренбурге? Вы же коренная москвичка!

Дама поморщилась и откинулась на спинку стула.

– То есть, вы хотите сказать, Павел Петрович, что со средним баллом в семь и восемь десятых, который Вы заработали в аттестат, смогли поступить в Академию СГБ?

– Именно так, Ваше превосходительство, – я уверенно кивнул. – После того, как отказались принимать мои документы, я написал прошение на имя ректора и меня допустили к вступительным испытаниям, которые я прошёл на высший балл.

– Очень интересно, – холодно произнесла Светлана Анатольевна. – В Вашем личном деле ни о каком прошении не упоминается.

– Может быть оно хранится в архиве у ректора? – предположил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Впрочем, чего это я запереживал? Может он с этой бумагой в сортир сходил? Кому она теперь на хрен нужна?

– Что ж, вполне возможно, – невозмутимо ответил седой. – Мы проверим и этот вариант.

– Остается непонятным ещё один вопрос, – голос Светланы Андреевны обдал волной арктического холода. – Вы недавно, в числе немногих, достигли первой ступени на пути к адепту, с чем Вас и поздравляю! Но, как такое возможно для человека, который три года был практически прикован к кровати?

Тьфу ты едрить-мадрить, а я тут уже напрягся, как ЛЭП. Едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Что такое реабилитация и физическое развитие организма я знал прекрасно, лишь некоторые локальные нюансы этого мира по началу упирались, но они-то считают меня местным. Если решат уточнить, как я развивался физически, могу показать на деле.

– Я очень усердно занимался, Ваше превосходительство. И мне ещё повезло, что приезжал троюродный брат матери из Новосибирска, он обладает целительством на достаточно высоком уровне. Я как раз начал вспоминать, как ходить, а с его мазями и настойками дело пошло в гору очень быстро. Надеюсь, господа, это все вопросы ко мне на сегодня? А то поздно уже, мне ещё в Тверь возвращаться.

– Пока что это всё, Ваше сиятельство, – неохотно изрек седой, словно на самом деле хотел меня на эшафот отправить, да предъявить нечего. – Можете идти, Вы свободны. Пока. И передайте привет Вашему батюшке от Фёдора Никоноровича.

– И на том спасибо, господа хорошие! – я встал, театрально поклонился, скрывая кривую ухмылку. – К большому моему сожалению, Петру Всеволодовичу привет в ближайшее время передавать не буду, хочется пожить в своё удовольствие. Но как только небеса призовут меня к себе, сразу передам, будьте уверены.

Проректор так и сидел пнём всё время беседы, даже слова не проронил. Мысль о восковой фигуре не прокатывала, я пару раз видел, как он моргнул и даже едва заметно кивнул. Странно как-то. Я был на хорошем счету, и он относился ко мне нормально, а сегодня как воды в рот набрал, даже не пытался ничего сказать в мою защиту. Может боялся сказать что-то не то? Эти крысы любое слово смогут перевернуть в свою пользу.