Саша поздоровалась с подругами, выслушала пару громких шуток на тему того, что она всё же почтила их своим присутствием и улыбнулась.

Это было просто – нужно лишь притвориться, что ты – человек. «Мне не хочется кричать. Мне не хочется, расталкивая всех в разные стороны, бежать прочь, а потом прятаться в тёмном углу, дрожа от рыданий. Я действительно считаю, что танцы в этом клубе – адекватное времяпровождение. Мне совершенно не кажется, что чьи-то глаза следят за мной с тех пор, как я сюда пришла. Успокойся, Саш, всё хорошо, всем наплевать на тебя – это самая лучшая черта тех, кто тебя окружает».

Друзья никогда не принимали фобию Саши всерьёз. Она ходила на учёбу, говорила с людьми, и наверняка её социофобия была модным самодиагнозом.

В какой-то момент Генриетта, которую все привыкли звать Генри, чем она очень гордилась, округлила глаза и спросила:

– Так… Кто-нибудь знает, кто он такой?

Среди них она была самой красивой. Генри знала себе цену, и Саша никогда не видела, чтобы она на кого-то смотрела так, как сейчас.

Ася посмотрела в указанном направлении:

– Я его не знаю, но он, скорее всего, модель.

– Ого… – коротко прокомментировала Маша.

– Тебе же не нравятся парни с длинными волосами, – ответила ей Генри с усмешкой.

– Просто я никогда не видела таких, как он. Но он, скорее всего, гей.

– С чего ты взяла? – быстро спросила Ася, посмотрев на Машу печально и даже чуть-чуть обиженно. – Может, он просто любит за собой ухаживать. А вдруг он – мой подарок на день рождения?

Саша же сказала, коротко взглянув на танцующего: – Какой неприятный человек!

– Сашка, – цокнула Генриетта, – вот вечно ты так! Тебе никто и никогда не нравится. Причём, чем симпатичнее парень, тем негативнее реакция. Пора вырасти и перестать так реагировать на привлекательных мужчин. Это в глаза бросается.

– И он брови красит, – холодно добавила Саша, проигнорировав замечание.

– Тебе тоже было бы неплохо, – с улыбкой заметила Маша и рассмеялась. – Не куксись! Ась, ну перестань на него залипать! Он заметит.

– Я с ним познакомлюсь, – не отрывая от него внимания, убеждённо сообщила девушка.

Саша с тревогой посмотрела на неё:

– Ты уверена?

– А что такого? – та храбро улыбнулась. – Он меня отошьёт, но я хотя бы попытаюсь!

Её отговаривали. Ей сказали, что у такого, как он, наверняка уже есть девушка. «Или парень», – подняв взор к потолку, добавила про себя Саша.

Когда Ася, осмелев, встала и неторопливо пошла к незнакомцу, Саше это совсем не понравилось. Она пригляделась к нему получше и почувствовала, как падает в глубокую, чёрную пропасть. Рухнув на самое дно, она могла ощущать только тяжесть сердцебиения и холод в собственном парализованном теле.

«Неподвижная мимика. Печальный и задумчивый взгляд – точь-в-точь, как у Джеффри Дамера. Нижние веки глаз сильно опущены, и это делает выражение лица отстранённым. Когда он говорит, то прямо в упор, не мигая, рассматривает человека, не испытывая никакого дискомфорта или смущения. Лицо его при этом совершенно симметрично – он плохо лжёт. У него очень низкий уровень эмпатии. Чрезвычайно уравновешен. Но всё это – не важно. Я могла бы разобрать анатомию его лица по кусочкам с помощью физиогномики. Я никогда не ошибаюсь, если вижу психопата. Впрочем, дело не в том, что он психопат, они не редкость в наше время. Но такие, как он… Я в жизни никогда таких не видела. Читала про них страшилки, книги. Всегда считала, что таких чистых случаев не бывает. И вот он… существует совсем рядом. И никто не видит его, никто не знает, кто он. И он умеет пользоваться этим, потому что очень умён, пожалуй, даже слишком. Подкрашенные брови, стиль его одежды и даже танец – это маска. С ней он выглядит безобидным. Его тело прекрасно тренировано. Он кажется худощавым, тонким, но это – лишь видимость. А теперь вопрос. Зачем психопату притворяться легкомысленным метросексуалом в ночном клубе?» – думала Саша, повернувшись в сторону Аси. Она не могла заставить себя перестать смотреть. Ей стало страшно, руки начали дрожать.