– Родители где? – спросила Саша.

– Я же тебе говорила, они в отпуске оба, – ответила Ася. Она села на табуретку, подогнув под себя одну ногу. На кухне чисто, на столе бутылка вина и ваза со слегка подсохшим сыром. Ася криво усмехнулась:

– Хотела бы я быть, как ты, Сашка! Ты всех вокруг видишь, всю их подноготную. Я раньше думала, это, наверное, очень трудно с таким бременем жить. Но лучше жить с ним, чем постоянно получать удары, – она резко отмахнулась, словно отвечая на реплику невидимого собеседника: – Нет, я, конечно, сама виновата. На внешность купилась, как дура.

Саша медленно села перед ней на стул и заглянув Асе в лицо спросила:

– Что он тебе сделал?

Подруга ответила ей улыбкой, в которой смутно угадывалась прежняя-Ася:

– А как ты поняла, кто он такой? Были какие-то признаки?

– Мимика, язык тела, – вяло перечислила Саша. – Такие люди сами себя выдают.

– Мы с ним вчера встретились, он мне свой телефон дал. Я сама ему написала, – она снова рассмеялась.

Саша посмотрела на её руки:

– Это он сделал?

– А? Нет, ты что, – странная улыбка не сходила с её губ. – Это я сама.

– Сама? Что с тобой стряслось?

Она посмотрела на Сашу, и на глазах её появились слёзы, жутко смотревшиеся в сочетании с улыбкой:

– Ничего.

Саша опешила, пытаясь понять, что ей сказать.

– Я не вру. Он. Ничего. Мне не сделал, – Ася выговорила каждое слово, словно вбивала в льдину колья: – Он. И пальцем. Меня. Не коснулся. И ни к чему меня не принуждал. Он не сказал мне ничего плохого. Ни разу не оскорбил.

Ася наблюдала за реакцией растерянной Саши несколько мгновений.

– Это всё я сама. Я позвала его гулять вчера утром. Он согласился. Мы шатались по парку Горького, ели мороженое. Я много говорила, он слушал меня внимательно, задавал вопросы, рассказывал немного о том, что ему интересно в области философии. Он там же, где и ты учится, представляешь? – она взглянула на Сашу и монотонно продолжила: – Я была, как оглушённая. Ничего вокруг не видела, кроме него. Сашка, он просто нереально красивый, глаз не оторвать! И он был вежлив, не пытался выпендриваться, говорил немного, не пытался произвести впечатление. Спрашивал о моём детстве, о моих воспоминаниях… Короче, я позвала его к себе. Жарко становилось.

– Это была твоя идея – к тебе пойти?

Ася кивнула:

– Он хотел посидеть в кофейне, но я… не комфортно начинала себя чувствовать с ним на людях. Понимаешь, я с ним на такие темы говорила, на которые разве что, с тобой могу. Как, блин, со священником! Не знаю, что на меня нашло, но я говорила, говорила, говорила… А он слушал и иногда задавал вопросы. В общем, мне захотелось тишины, и я повела его к себе, – она взяла свой бокал и допила остатки вина. – Хотя, была ещё причина, – Ася покраснела, – Я хотела его. Я, если честно, вообще, впервые тогда поняла, что такое – хотеть кого-то.

– Он не мог тебе ничего подсыпать?

– Я думала об этом. Но я пила только воду, ела мороженое, и всё время это было у меня в руках. Он бы не успел ничего сделать и, вообще, не брал ничего у меня из рук, – ответила Ася. – Нет. Это я всё сама. Я привела его домой. Мы какое-то время разговаривали, сидели на диване, я показывала ему фотки со школы, он с интересом их рассматривал. А потом я предложила сыграть в карты. На раздевание.

Саша закрыла лицо руками.

Ася продолжила:

– Да. Сейчас я понимаю, это на меня не похоже. И, вообще, я не я была. Иногда создавалось впечатление, что я просто отпустила ситуацию и смотрела на себя со стороны. Я классно играю в карты и не собиралась раздеваться, конечно. Но он играл намного лучше меня, – она посмотрела Саше в глаза. – Так вот… Мы играем, разговариваем, я начинаю волноваться, а он – совершенно спокоен. Мы говорили о всякой чепухе. Я продолжала раздеваться и не могла остановить себя, хотя мне не нравилось, что происходит, – она задрожала. – Он не обращал на это никакого внимания, продолжал со мной говорить, рассматривал меня. Странный у него был взгляд. Он рассматривал меня всю, нисколько не смущаясь, но… ему словно становилось скучно! Он смотрел на меня, и я понимала, что он замечает во мне каждый недостаток, видит все мои желания. И ему это дико не интересно – он показывал это всем своим видом. Взгляд у него постепенно сделался холодным и отстранённым. Потом, когда я была совсем голой, он посмотрел в свой телефон и сказал, что ему пора уходить, – Ася смотрела в сторону, сжав руки в кулачки и беспомощно ссутулившись. – Он должен встретить в аэропорту свою девушку, – она сделала паузу и посмотрела себе на руки, – которая прилетела из Милана. Он должен торопиться, потому что соскучился по ней. И он ушёл. Я осталась сидеть на полу. Было холодно. Я очнулась не сразу, но у меня было такое чувство, что что-то… отпустило меня, как только он ушёл. Мне казалось, что меня использовали. Словно изнасиловали, душу из меня вытрясли. Не знаю, сколько я так сидела, но единственная мысль, которая билась в моей голове, была о том, что я – ничтожество, шлюха последняя, и этот случай был мне нужен, чтобы это показать.