Она была уже на берегу. Он быстро спустился вниз, подбежал к ней, и стоял в растерянности, даже не сказав; « Здравствуй.»

Она подала свою беленькую маленькую ручку и с любопытством взглянула на него. Он почувствовал в себе что-особенное и в то же время ужасное, что не мог вымолвить ни слова. Впервые в жизни к нему пришла влюбленность, и он вообразил себе, что она тоже влюблена в него.

– А ты когда приедешь следующий раз?

– Не знаю. Мы живем в деревне.

– В деревне! – удивилась она.

Помолчав немного, он заметил, как она быстро переменилась в лице, видимо, предчувствуя расставание, может быть, навсегда.

– Пойдем, я покажу тебе наш дворик, – предложила она.

Они выбрались наверх и, не разнимая рук, зашагали к ее дому…. Постояв у арки, ведущей во двор, они потихонечку пошли обратно.

– Я как буду приезжать в город, когда буду уже взрослый, обязательно буду приходить сюда, ты так и знай.

Он стал рассказывать про деревню, где сразу за их усадьбой начинаются луга и нет никаких преград и границ – только поле и небо. А она все дивилась и никак не могла представить себе то, о чем он так увлекательно, с любовью к своему краю рассказывал. От его рассказов ее душа была в непрестанном напряжении и удивлении, а он все рассуждал уже с задатками видения своего будущего.

Подшучивая, говорил: «Подрасту, выучусь на инженера, буду работать, построю домик, женюсь.» Она вдруг, наверно, почувствовала весь ужас и всю низость подобного будущего, что даже нервно отдернула свою руку от него. Вся казавшаяся ей эта низость никак не шла к ее неземным воспалившимся чувствам к нему. Дальше они до самого «Ателье» шли молча, каждый думал о своем. Но то, что у них появились чувства друг к другу, даже некая привязанность, это было очевидно. В тот день, когда они расстались и Володя уехал домой, – они еще не знали, что расстались навсегда….

Уже поздней осенью то ли от переживания от случившегося, вызванного их расставанием, то ли в силу еще каких-либо обстоятельств, но он первый раз заболел тяжелой болезнью – свинкой. Почувствовал в себе ослабление всех своих телесных сил – не было никакого желания жить как раньше жил, и даже к ней, так тронувшей его душу, у него не было желания любить. Но когда стал оправляться от болезни, начал приходить в себя, его опять все вокруг приводило в восторг, и хотелось жить тем всем земным, что его окружало. Правда, он теперь избавился не только от телесной, но и от душевной своей травмы. От пережитых им прошедшим летом чувств как будто не осталось и следа….

Шли годы и он быстро рос телесно и душевно. Жил теперь уже не одними чувствами – стал понемногу разбираться в том, что его окружает и, самое главное, стал не так восприимчив ко всему, как раньше. И на то, что с ним когда-то произошло, стал смотреть в известной степени спокойно, даже когда чувствовал себя неловко за свою эту слабость – впечатлительность.

Жизнь его в молодые годы ознаменовалась благодетельными переменами, расцветом его как личности. Верно говорят, судьба человека складывается случайно, в зависимости от окружающих его судеб. Так сложилось и судьба его молодости, определившая всю дальнейшую жизнь. Новизна бытия, связанная с первой самостоятельной жизнью – все это совершенствовало его во всем.

А что было дальше? А дальше была учеба, работа, трудом заработанная квартира, не было только женитьбы. Потому что не было большой любви, как когда-то на заре юности, были лишь влюбленности в женщин красивых и не очень, от которых родились у него две дочери, по иронии судьбы названные именами Любовь и Надежда. Это было настоящее помешательство, всецело поглощавшее все его душевные и телесные силы. Жил только минутами страсти или ожидания их. Это хотя и были счастливые моменты в его жизни, но совершенно лишенные глубоких чувств. Он вел жизнь трудовую, насыщенную событиями современного дня. Про свое одиночество перед друзьями – коллегами отшучивался: «Сложилось так, что я стал человеком казенным-не пригодным для семейной жизни».