– Братец! – окликнул он одного из проходящих мимо солдат. – Принеси-ка какое одеяло поплоше, чтоб доспех не на землю кидать, уж будь добр.

– Возьмите, мастер Дагна! – с готовностью рванул у горла фибулу воин.

– А не жалко? – спросил с сомнением дварф, принимая из протянутых рук плащ, но тот лишь улыбнулся и поспешил за своими товарищами.

Дагна, удивленно проводив взглядом воина, пожал плечами и, сложив доспехи на расстеленный плащ, в одном акетоне и латных сапогах спрыгнул в яму, поймав на лету брошенную ему кирку.

– Вонючий пепел… Не земля, а битый щебень, – проворчал он, вбивая стальное острие в особо крупный скальный осколок, что землекопы старательно обкапывали, намереваясь вытащить целиком. – Сейчас пойдет веселей, братцы!

Кусок породы развалился после второго удара под восторженные возгласы людей. А дварф, не жалея рук,  уже дальше дробил каменистый грунт, находя отдушину в тяжелой монотонной работе и отгоняя от себя давно, казалось бы, позабытый липкий ужас. Бальгры пробудились от вековечного сна, набатом звенело у него в голове. И раз за разом вонзая кирку, он вместе с камнями пытался разбить и свой собственный страх.

“Бальгры пробудились от вековечного сна”, – упрямо стучало в висках.

Дагна зарычал и удвоил усилия. На место страха приходила злость.

«Разве ты слабак?»

Кирка вспахивала каменистый грунт и глину, будто плугом. Землекопы уже едва успевали выбрасывать его, и дварф погрузился до самых коленей.

«Разве ты трус?»

Дагна рычал и бил, взрывая глубокие длинные борозды уже в рыхлом известняке.

– Мастер Дагна! Погодите, мы не поспеваем за вами! – кричали люди уже где-то сверху, но дварф не слышал их, неистово прорубаясь все глубже и глубже.

«Разве ты забыл, кто ты?»

Дагна на мгновение замер с поднятой киркой и, взревев, погрузил ее по самую рукоять, высекая целый сноп искр из гранита.

«Ты Дар’Наг Дренг-ин-Дара!»

Дварф замахнулся, вновь вонзая кирку в скалу.

«Окс двергур!»

Рёв и удар.

«Двергур хадад!»

И тут скала под ногами Дагны громко треснула, и он полетел во тьму, увлекая за собой целые потоки земли и камней.

– Да уж, братец, – ошалело произнес подошедший Минус, присев на корточки и заглядывая в яму, тщетно пытаясь что-то рассмотреть в заполненном пыльной взвесью проломе. – Он точно самый лютый из всех, кого мы встречали за всю жизнь… Командир, ты там как, живой?

Снизу раздалось приглушенное кряхтенье, а потом раздался хриплый крик.

– Дайте веревку! Вонючий пепел, я себе зад отбил!

– Живой, – довольно прокомментировал Минус и добавил, поглядев на брата, разматывающего длинный канат. – Да, Ноч, учиться копать у него тоже не стоит. Лови, командир!

***

Братья О’Тол старательно закрепили канат, вбив около ямы железный костыль на целый локоть в землю.

– Факелы, надеюсь, додумался прихватить? – спросил Ноч, завязывая в проушине сложный узел.

– Тут они, – похлопал Минус по заплечному мешку.

– Надо торопиться, а то мастер Дагна там совсем один в темноте.

– Нашел о чем переживать, Ноч, – фыркнул Минус, проверяя крепеж. – Он же дварф! А дварфам тьма нипочем!

– А ты не выдумываешь? Что-то я таком не слыхал.

– Ну сам посуди, они где живут? Правильно, под землей. Каждый день во тьме. Значит, что? К тьме привыкшие.

– Все-то у тебя просто, Минус. Тебя послушать, так пьяница пьянеть не должен, потому что каждый день пьет, – буркнул Ноч.

– Ну вы лезете, нет? – раздался снизу сопровождаемый эхом голос Дагны. – Поторапливайтесь, каждая минута дорога!

– Уже идем, командир! – приложив ладони ко рту, крикнул в ответ Минус и повернулся к брату. – Размотал?

– Угу, – буркнул тот, отсчитывая метки, и уважительно присвистнул. – Двенадцать метров. Столько, выходит, он пролетел. Проклятье, да упади любой из нас с такой высоты, ушибленной задницей бы не отделался – переломался бы напрочь!