Алиса задумалась. Она не смотрела на эту ситуацию под таким углом. Но мысль, что отец действительно мог быть даже хуже ее матери, отозвалась болью в груди. На миг девушка усомнилась: «А если Николай Александрович прав? Что, если я выдумала его образ? И он совсем не такой, каким я его представляю?»

– Насколько сильно вы желаете узнать больше о нем?

– Очень! Очень сильно! – воскликнула Алиса.

– А с человеком, который может предоставить эту информацию, вы не поддерживаете контакт…

– Господи! Я не хочу даже думать о том, чтобы спрашивать ее об этом! – повысила голос Алиса и тут же осеклась: – Простите… Я без понятия, что мне делать…

– Оцените, насколько ваше нежелание общаться с матерью сильнее потребности узнать больше об отце. И примите то решение, которое посчитаете правильным.

Его слова заставили ее прислушаться к себе. Неужели она настолько ненавидит мать, что готова страдать от незнания всю свою оставшуюся жизнь? У нее ведь есть возможность поговорить с ней. И даже если эта женщина не захочет ничего рассказывать, Алиса хотя бы попытается что-то предпринять. За три года психотерапии с Николаем она усвоила, что ничего не делать – это тоже выбор. А осознание, что ей придется страдать от этого решения, заставляло ее чувствовать себя хуже.

– Сколько уже не появляются сны с пережитым травматическим опытом? – спросил Николай Александрович.

– Недели две, – на выдохе ответила Алиса.

Она и правда больше не видела во снах нависающего над ней Невзорова. Не слышала голосов умерших и не встречалась с ними. Только каркающие вороны с внимательными умными взглядами темных глаз за последнее время стали неотъемлемой частью ее снов.

– Это отличный показатель. Я очень рад, – сказал Николай с мягкой улыбкой. – Кроме сонливости вас еще что-то беспокоит?

– Наверное, нет.

– Я поменяю вам противотревожный препарат, – уточнил он, заполняя листочек с рецептом. – Если и это лекарство не подойдет и после повышения дозировки антидепрессанта появятся такие симптомы, как отдышка, тремор и головная боль, следует постепенно уменьшать дозировку согласно инструкции и за три-четыре дня прекратить прием.

– Кстати, про тремор. Судороги уменьшились.

– Их частота или длительность?

– И то и другое. После того, как я стала пить габапентин.

– Тогда продолжайте принимать его. Если частота не изменится, повысим дозировку. А пока что на сегодня все. Я счастлив, что у вас наблюдается значительный прогресс в лечении.

Они вышли из кабинета и подошли к девушке за стойкой. Николай передал рецепт с подписью и печатью Алисе улыбнулся на прощание и пожелал скорейшего выздоровления. Она не смогла удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ, и проводила его широкую спину в белом халате смущенным взглядом.

Алиса оплатила прием, записавшись на следующий, оделась, сняла бахилы и вышла из клиники. Мороз ущипнул за теплые щеки. Она выдохнула облачко и посмотрела на небо. Снежинки медленно опускались на голову и сразу же таяли на вязаной черной шапке. Смена времени года принесла с собой облегчение. Ноябрь показался ей вечностью. Разумеется, сказывались частые консультации с Николаем и прием лекарств. Впрочем, первые результаты радовали не только ее, но и психотерапевта.

Алиса почувствовала вибрацию телефона. Она не ждала звонка. «Возможно, это Белый? Больше ведь некому…» – подумала девушка, запуская пальцы в карман куртки. Но, увидев имя звонящего, Алиса не сдержала вырвавшегося из горла сдавленного хрипа.

Ошарашенная и сбитая с толку, она раз за разом перечитывала два слова, выведенные белыми буквами на экране телефона: «Эта женщина».