– Или сопутствующий свободе и праву принимать некоторые решения самостоятельно негативный эффект, – сказал Кирки и не менее грустно улыбнулся.

– Последнее оспоримо. Возможность выбора, куда направляться из определённого списка, мало напоминает свободу.

– А сам факт существования этого выбора? – спросил Кирк. Он сменил грустную улыбку на веселую и немного оголил зубы.

– Согласен, – ответил Рендел-2, кивнув, и сделал обычное лицо.

Вновь наступило молчание, которое вскоре нарушил Кирк.

– Нам необходимо чаще общаться. Мы отдаляемся.

Рендел-2 улыбнулся и сказал, смотря Кирку в глаза:

– Мы созданы не испытывать дискомфорта от одиночества.

Кирк в голос засмеялся, оголив зубы.

– Но иногда одиночество опостылевает до ужаса, – сказал он, продолжая улыбаться.

– Когда заняться нечем, – сказал Рендел-2, и перевёл взгляд на озеро. – Я всегда удивлялся, как точно и красочно ты можешь представлять себе всё что угодно. Я же без Спиц и палку не могу изобразить.

Кирк взял в руки тот прутик, которым ковырялся в пыли. Это была настоящая палка, если не считать того факта, что они находились у него в голове.

– Мы по-разному мыслим, поэтому твой мозг быстрее – он мыслит блоками информации, а мой в основной массе образами, – сказал Кирк.

Рендел-2 утвердительно кивнул.

– Но благо ли это?

– Когда как, сам знаешь.

Спиц прервал их беседу, сообщив Кирку об окончании сканирования и отправке запроса на исследование с поверхности. С его «слов» выходило, что это возможно и без детального сканирования научным кораблём, что поселило в Кирке надежду.

– Сканирование пятой планеты закончено, – сказал Кирк, продолжая рисовать домик.

– И что там? – с неподдельным интересом спросил Рендел-2, переведя взгляд на Кирка.

– Семьсот четырнадцать крупных племенных образований. Предварительно: сезонно-кочевые. Сосредоточены, в большей своей массе, в лесостепной и гористой местности. Язык, как ты понимаешь, удастся распознать лишь при близком изучении, как и самих людей.

Его глаза выдавали страстное желание отправиться на поверхность и увидеть этих людей в живую. Он ясно представлял первый контакт, первый разговор, потому что придумал их, и подумал о тысячи разных мелочей, которые могут возникнуть в первую встречу, задолго до посещения данной системы. Рендел-2 читал Кирка как открытую книгу на понятном языке и завидовал той страсти к жизни, что пылала в сознании его товарища. Сам же Рендел-2 был куда более спокоен, и никаким образом никому не удалось бы понять, что занимает его голову, а занимало её множество вопросов.

– Думаю, стоит отправить запрос на посадку, раз ничего серьёзного не обнаружено, – сказал Рендел-2 и вопросительно посмотрел на Кирка, понимая, что запрос уже отправлен.

– Уже, – быстро ответил тот.

– Тебе разрешат без глубокого изучения. Это моё мнение.

– Я надеюсь, – сказал Кирк и вернулся к рисунку.

Серебряный эллипсоид, ровно обрезанный с одного конца, пробил атмосферу планеты, будто раскаленный докрасна железный шарик, упавший на лёд. Образовавшаяся вокруг корабля плазма переливалась всеми цветами радуги, а сплющенный, будто у щуки нос корабля стал лиловым. Медленно гася скорость, эллипсоид достиг поверхности.

Корабль начинал свое приземление, находясь на тёмной стороне планеты, а заканчивал на светлой. С высоты отчётливо виделся разнообразный ландшафт: от высоких гор, до бескрайних вод, полос леса, неровных кругообразных озёр, гладких, плавно поворачивающих змей рек. Приземлился же он на краю некой степи – плоской равнины, утыканной двухметровыми в диаметре серыми валунами, интенсивно разбросанными по её ржаво-зеленой поверхности, и медленно разрушающимися на протяжении тысячелетий. С севера степь резко переходила в лес из высоких, тонких деревьев с похожими на брокколи кронами. Далеко на юге различались высокие горы, а запад и восток плоско уходили в горизонт. Кирк знал, что степь там ограничена морями, и, по прямой на запад, до воды было чуть более двух тысяч километров, а на восток – полторы.