– Ты готова? – спросил он, входя в ее комнатушку. Он был во всем черном, оживленном лишь несколькими серебряными украшениями. Длинные черные волосы убраны в самый обычных «хвост». На плечи наброшен плащ с отогнутым лепестками широким воротником – должно быть, принц зачем-то выходил во двор. Моргана никогда не завидовала красоте брата, которая ему, как мужчине, казалось, не так уж и нужна, но теперь его облик показался такой огромной разницей с ее собственным обличьем, что девушка не выдержала. Ее глаза мгновенно налились слезами.

– Я… Не знаю, – глаза принцессы тут же покраснели, а губы – бесцветные и бесформенные – изогнулись в страдальческой гримаске. – Господи, Руин, ну как же я в таком виде… Я… Я не хочу показываться на людях. Я такая уродина… Это невозможно…

Раз проложив путь, поток слез никак не иссякал. Она рыдала, прижимаясь к груди брата, которого любила всей душой, потому что он всегда любил и защищал ее, стыдилась, что ведет себя так недостойно, но ничего не могла поделать. Все унижения, вся безнадежность ее положения, вся безрадостность существования вылились в слезах. Он гладил ее по волосам и шептал что-то успокаивающее.

– Тише, – сказал он, когда всхлипывания стали едва слышны. – Вот, возьми платок. Вытри глаза. Ты прекрасно знаешь, что не явиться на ужин не можешь. Не надо давать отцу лишний повод для недовольства. Тем более, что он сам, скорее всего, останется в своих покоях.

– Правда? – Моргана подняла на брата чуть просиявшие глаза. Из-за неприглядности расплывшейся фигуры и одутловатого лица окружающие не обращали внимания на дивную прелесть ее взгляда, чарующую красоту глаз – двух хрустальных пригоршней Божьего чуда. – Почему ты так решил?

– У него новая игрушка. Может, слышала? Новая пленница.

– Да, что-то такое говорили. Какая-то девушка. Она из другого мира, правда?

– Именно, из другого мира. К тому же еще обладающая магией. И, говорят, красивая.

– Бедняжка, – пожалела принцесса неведомую пленницу. Собственные горести ненадолго отошли на второй план. Что, по большому счету, мог отец сделать с ней? Ну, посмеяться, поиздеваться, ну, обругать, ну, самое худшее, избить или выдать замуж. С пленницей и, кроме того, иномирянкой, можно делать что угодно. И держать ответ не перед кем. – Но, тогда, если отца не будет, моего отсутствия никто не заметит.

– Заметят, Моргана. Не спорь. Ты пойдешь.

Робкая и пугливая, девушка никогда не решилась бы нарушить приказ отца или брата. Но – по разным причинам. Отца она боялась, а брата – уважала и любила. Кроме того, в Провале не было принято, чтоб женщина спорила с мужчиной. Принцесса со вздохом кивнула и еще разок с отвращением взглянула в зеркало. Брат повернул ее к себе, поправил складки, убрал поясок и надел ей на шею тонкую витую цепочку, которую отыскал в шкатулке на столе. Моргана не спорила. В глубине души она надеялась, что, может быть, усилия брата помогут ей стать хоть чуть-чуть привлекательнее.

Но подумала об этом лишь мельком, потому что сама не верила в успех. Гораздо больше ее настроение расцвело оттого, что брат все же заглянул к ней.

– Я думала, ты даже к ужину не успеешь спуститься, – улыбаясь, сказала она. – Ведь ты только что прибыл.

– Только что, – подтвердил он. – Я не переодевался. Слуги еще не распаковали вещи. Но отец велел, кроме того, я не хотел оставлять тебя одну. Когда гости перепьются, они перестанут вести себя церемонно. Могут начать насмехаться.

– Ну, и как там, в Академии? – полюбопытствовала Моргана.

Руин равнодушно пожал плечами.

– Так же, как и в двух остальных. Если отцу так уж невмоготу было видеть меня во дворце, он мог бы всякий раз отсылать меня в одну и ту же Академию, а не в разные.