– К чему такие предосторожности?

Сиберт мрачно усмехнулся.

– Отныне ты – моя страховка. Пока ты на свободе, они не посмеют убить меня.

Как только такси доползло до остановки перед похожим на куб зданием, Сиберта схватили. Четыре человека с оружием в руках выскочили из машины, ехавшей сзади. Еще четверо выбежали из самого здания.

Они аккуратно и быстро взяли его в кольцо, отобрав маленький пистолет, а затем притащили в кабинет Локка подземным ходом, о котором Сиберт даже не подозревал.

Только Сандерс, делопроизводитель, и Лиз, секретарь Локка, были в приемной, когда они проходили через нее, но и те даже не взглянули на него: как будто его не существовало.

Локк не изменился, а вот кабинет был другим. Один угол скрывался за непреодолимым барьером сияющего света. Локк взмахом руки выставил сопровождающих Сиберта людей из комнаты.

Сиберт распрямил плечи и расправил смятое пальто, а затем тщетно уставился в скрытый светом угол.

– Кто там? – спросил он.

– Для тебя это не имеет значения, – охотно ответил Локк.

Он пристально посмотрел на Сиберта. Затем медленно улыбнулся.

– Итак, блудный сын вернулся, бородатый, изможденный, но такой долгожданный? А постарел-то как. Может, нам заколоть откормленного тельца?

– Зависит от того, кто, по-вашему, этот откормленный телец.

Лицо Локка посерьезнело.

– Что привело тебя назад?

– Деньги.

– За что?

– За ребенка Картрайта.

– И ты можешь доказать, что это – ребенок Картрайта?

– Как вам наверняка известно, – начал Сиберт, расстегивая рубашку, – меня подстрелили чуть больше двух недель назад.

Он распахнул полы рубашки. Шрам на его груди был похож на розовую звездочку.

– Довольно?

Локк поднял на Сиберта взгляд, в котором отразились все прожитые им годы и неутолимый, яростный голод.

– Чего ты хочешь?

– Безопасности: денег и гарантию того, что я останусь в живых и мне сделают переливание по первому требованию.

– Деньги – это легко. Как ты намереваешься добиться остального?

– Мне нужна история Картрайта, целиком, – ровно сказал Сиберт, – документы, письменные свидетельства, все полностью. Я хочу, чтобы она хранилась там, где ее никто не достанет. И в день, когда я не подтвержу, что жив-здоров, она будет разослана во все новостные издания Соединенных Штатов.

Локк кивнул, обдумывая сказанное.

– Тогда ты решил бы, что в безопасности, да? Любой бы так решил. Ведь мы бы сохранили тебе жизнь даже ценой жизни любого другого. Нам бы это было крайне неудобно, но выбора бы у нас не осталось. Если бы ребенок Картрайта был у тебя.

– Он у меня.

– Был у тебя, – мягко возразил Локк.

Он дотронулся до подлокотника кресла.

– Приведите девчонку.

Три человека привели ее в кабинет. Она вошла с высоко поднятой головой; глаза обежали комнату. Локк кивнул, и сопровождающие вышли. Как только дверь закрылась, из скрытого светом угла выкатилось электрическое инвалидное кресло. В нем сидел старейший человек, которого Сиберт когда-либо встречал.

Он был абсолютно лыс, лицо и голова казались бесформенной массой серой, сморщенной плоти, покрытой старческими пятнами. На нем выделялись выцветшие глаза, как мраморные шарики на засыхающей плесени. Из вялого рта бесконтрольно текла слюна.

Его взгляд был прикован к Барбаре. Несмотря на всю свою выдержку, она слегка отпрянула назад.

– Не сейчас, мистер Тейт, – сладко пропел Локк, будто бы разговаривал с малышом. – Ее необходимо полностью обследовать, прежде чем мы сможем взять еще крови. Она недавно отдала литр, а ее здоровье на первом месте. Дети, вы же понимаете.

Барбара посмотрела на свое будущее в лице мистера Тейта и вздрогнула. Когда она перевела взгляд на Сиберта, в ее лице не было ни кровинки.