В один из тихих вечеров, когда я пришёл снова полюбоваться закатом, незадолго до захода солнца ко мне подошла девушка. Уж не знаю чем, но я почувствовал какую-то загадку в ней. И чем дальше, тем сильнее я ощущал эту тайну, которую мне хотелось разгадать. Она ничего не скрывала от меня, но понять, в чём заключена тайна, мне не удавалось.

Девушка подошла ко мне сбоку, когда я любовался заходящим солнцем в открытой части кафе. Она тряхнула головой, словно сбрасывая негатив, улыбнулась и задала вопрос:

– Любите смотреть на закат? – спросила она чётко поставленным мягким голосом.

– Пожалуй, именно поэтому я здесь, – ответил я, вставая, как то требовало правило приличия. Я взглянул ей в глаза.

В её глазах появилась голубая искра, но почти сразу же исчезла. Много раз я задавался вопросом был ли это просто мираж, или я действительно что-то видел. Она спросила разрешения сесть и, получив его, разместилась на боковом стуле, чтобы можно было смотреть как на меня, так и на закат. Теперь я мог рассмотреть её получше.

Девушка с огненно-рыжими волосами чуть ниже плеч сидела рядом со мной и смотрела на закат. Одета она была в лёгкое красное платье, заканчивающееся примерно на середине бедра. Локти стояли на столе, а развитые руки поддерживали подбородок.

Она была немного ниже меня и на длинных для её роста ногах были одеты красные в тон открытые босоножки. На левой ноге чуть выше щиколотки я увидел серебряную цепочку с кулоном в виде сердца. Она представляла собой воплощение гармонии – практически модельная фигура с чётким выделением талии была помещена в облегающее красное платье с блёстками.

Сложно сказать, какими духами она пользовалась, потому что единственное слово, которое подходило под окружавшее её еле ощущаемое облако аромата, было романтика. Это не какой-то определённый аромат, а целая смесь, которые сейчас весьма популярны. Но в то же время это что-то постоянное, не изменяющееся со временем.

Она повернулась ко мне. Лицо её было гармоничным, без выделяющихся деталей, разве что пронзительные серые глаза сразу привлекали внимание. На белой коже выделялись так же губы, которые и без косметики были отмечены ярким румянцем. Она опустила руки на стол и спросила:

– Я, должно быть, потревожила ваши мысли. Мне так неловко. Вы ходите сюда всегда один, я подумала, что у вас нет компании, но вы пришли не за компанией, – она прищурилась.

– Всё в порядке, – прервал её я, – На этот счёт можете не беспокоиться. Просто я не каждый день вижу перед собой такую красоту, с которой даже не знаю, о чём говорить. А Вы долго шпионите за мной? – я сделал ударение на этом слове.

Она забросила одну ногу на другую, повернулась ко мне корпусом и ответила, не отрывая взгляда с лёгкой улыбкой:

– Несколько вечеров. Вы всегда выглядели задумчивым. Вы переживаете, потому что вас бросила подруга? – она отбросила волосы назад.

– Возможно, – ответил я неизменным голосом, – но обычно я просто думаю.

– Хм, Вы представитель творческой профессии? – спросила она, наклонившись ближе.

– Можно было бы сказать и так, будь у меня определённая профессия, – уклончиво отвечал я.

– Все мы – творцы. Все мы творим собственную жизнь: у одних это получается лучше, у других – хуже, – она немного наклонилась ко мне и я сделал то же самое, – Но главная тайна знаете в чём? В том, что не суть важно, как хорошо ты рисуешь. Большинство из нас создаёт ужасные вещи лишь потому что не хотят правильно выбрать краски.

– Весьма интересная теория, – ответил я, отклоняясь назад.

Солнце наполовину скрылось за водной гладью, а ветер стал заметно свежее. После недолгого продолжения разговора я по-прежнему был уверен, что она хранит какую-то тайну, которую хочет показать, но не может в силу определённых обстоятельств, остающуюся для меня пока ещё неведомой. Было ли это намеренно или нет?