Матвей быстро вышел на улицу, чтобы не натворить глупостей. Не для того он истязал себя, чтобы сорваться на противной тётке!

Ладно, это же не единственный здесь магазин?

Посёлок быстро разонравился. Маленькая глухая провинция.

Матвей вышел на небольшую рыночную площадь. Товары были разложены прямо на деревянных ящиках, а кое-где и просто – на земле. Чуть подальше – начинались "солидные" торговые ряды, под навесами на самодельных, грубо сколоченных столиках продавались сезонные овощи-фрукты, неизменная для таких базаров зелень, копчёная рыба, мясные продукты. От всевозможных запахов закружилась голова, они просто сводили с ума! Матвею захотелось опуститься на пыльную дорогу и заплакать от невыносимой жалости к себе.

– Мальчик, чего тебе? – спросила худенькая продавщица, торговавшая квасом.

Горло стиснуло от подступивших слёз, в данный момент не было ничего лучше, желаннее напитка из перебродившего хлеба! И это счастье было таким далёким, таким недостижимым! Вряд ли у продавщицы найдется сдача с пятитысячной купюры, которую выдал проклятый банкомат!

Матвей очень старался сдержаться и не зареветь.

Продавщица молча налила в большой пластиковый стакан квас и с улыбкой протянула мальчишке.

– Возьми. Ты хочешь пить.

В далёкой-предалёкой прошлой жизни, когда он был молодым и ещё не познавшим вкус взрослой жизни, Матвей бы гордо отказался. Но здесь, после нескольких дней жестоких лишений, бесконечной жажды, которую он утолял водой из лосиного следа и утренней росой… Матвей принял стакан обеими руками, боясь расплескать от охватившего волнения напиток, пробормотал: "спасибо" и жадно прильнул к запотевшему пластику.

Это было божественно! Невообразимо сладко и вкусно! Самый лучший квас во вселенной! Самая добрая и прекрасная продавщица!

– Да не торопись ты! – женщина засмеялась. – Я у тебя не отниму и денег не возьму.

– Деньги у меня есть, я заплачу, – заспорил Матвей. – Мне только их разменять надо. И он показал купюру с изображением города Хабаровска.

– Ох ты, Господи! – всплеснула руками женщина.

– Банкомат такую выдал, – насупился Матвей. – В магазине не приняли, сказали сдачи нет.

– Ну, походи по рынку, может кто и разменяет, – посоветовала женщина.

В рядах, где продавали шмотки, Матвей расстался со злосчастной неразменной купюрой. Он приобрёл узкие вытертые джинсы, порванные по последней моде в нескольких местах. Там же обзавёлся новой крепкой футболкой, кепкой и неброской утеплённой курткой. Судя по цене и качеству производства, это, как и многое другое, было сделано трудолюбивым народом республики Китай, хотя на ярлыках и красовались бирки известных брендов. Конечно, в городе на распродажах всё это можно было приобрести в два раза дешевле. Но, во-первых, он был не в городе, а во-вторых, чтобы не привлекать в себе излишнего внимания, стоило иметь более-менее приличный вид.

Расположившись на бордюре в тени дерева, подальше от любопытных глаз, мальчик умял мягкую булку с восхитительнейшей ветчиной. Желудок, перестроившийся к принятию человеческой пищи, требовал ещё парочку бутербродов про запас, и Матвей мысленно цыкнул на обжору.

Рюкзак приятно потяжелел. Сушки, бутылка минеральной воды, орехи, сырокопчёная колбаса.

Из недр памяти выскочила реклама сыра Хохланд.

Пикник, бутерброды, человеческая семья.

"Папа, а инопланетяне существуют?"

"Нет, сынок, не существуют".

Космический корабль, бутерброды, зелёные гуманоиды.

И видоизмененный вопрос:

"Папа, а люди существуют?"

"Нет, сынок, не существуют".

Матвей вздохнул, возвращаясь в объективную реальность. Пора было снова выдвигаться в путь.