Перун прикасается к белому крылу и легко гладит. Сербина вздрагивает от до жути приятного ощущения.

– На случай, если кто-то заподозрил иллюзию, – Перун пушит пальцами перья. Мурашки пробегают по телу Сербины, она едва не стонет, но успевает сомкнуть губы.

Многие аристократы смотрят с завистью, как юноша прикасается к совершенной крылатой женщине. Соблазнительные бедра, покатые плечи, ровная линия спины, пышные груди и белоснежные крылья. Настоящий идеал женской красоты.

– И что это всё значит? – спрашивает герцог Андрей.

Перун взглядом просит американку продолжить.

– Меня зовут Сербина Гиллер, известная как генеральный директор корпорации "Идиомы". А еще я – слуга Небесного престола или, по-другому, ангел, – начинает речь ангелесса. – Всё сущее разделено на три уровня миров. Человечество живет в Среднем мире, иномиряне или демоны – в Нижнем, а мои сородичи – в Верхнем. Демоны и вымесы служат Хаосу, трансмерному существу не из нашей реальности, которое стремится попасть в Верхний мир. Ему это удастся только, если на всей Земле число разумных существ сократится до определенного числа.

– Какого числа? – хмурит седые брови Юрий Долгоногий.

– Ровно сто тысяч особей, – вежливо улыбается Сербина.

Дворяне в ужасе переглядываются.

– То есть вымесы хотят пустить свыше семи миллиардов человек в расход? – переспрашивает Эдуард Эльс.

– Верно, – соглашается Сербина, так же продолжая улыбаться. Взгляд ее прикован к Перуну. Он говорит:

– Либо вы сейчас впрягаетесь, либо ваши рода оборвутся вместе с остальным человечеством.

Зал взрывается. Дворяне гомонят, не в силах успокоиться. Дебаты продолжаются еще долго. Уточняющие вопросы сыплются на Сербину, и она отвечает. Ей приходится сложить крылья – устала держать. А бесконечный поток демагогии всё длится и длится. Лишь к утру знатные мужи наконец выдыхаются.

– Крантец какой-то же, – нервно гладит бакенбарды граф Юрий, не заметив, что его микрофон включен. – Ой, простите, судари и сударыни. Наследство моей няни из Суздаля.

– Вранье! – неожиданно кричит Андрей Миронов, вставая. – Это всё сказки и надумки этого Перуна! Я открыто заявляю! Вы лжец, князь Бесонов!

Наступает тишина. Аристократа обозвали лжецом, и очистить свое имя он может только одним способом. Как и должно, юный князь реагирует на обвинение одним словом:

– Поединок.

Андрей бледнеет и Сербина понимает: это приговор.

– Можете выбрать себе Защитника, – сжалился над герцогом юный князь.

– Не торопитесь сострадать, – возражает герцог и смотрит на соседний ряд столов.

Со своего кресла встает дворянин Великого Дома Брежнова.

– Вы лжец, князь Бесонов.

И с другого конца зала подает голос аристократ Дома Обломова:

– Вы лжец, князь Бесонов.

Со всех сторон сыплется одно и то же, будто треть аристократов разом превратились в говорящих попугаев:

– Вы лжец, князь Бесонов.

– Вы лжец, князь Бесонов.

– Вы лжец, князь Бесонов.

– Вы лжец, князь Бесонов.

….

А Перун невозмутимо ждет, когда поток обвинений закончится. Будто не слушая, юноша внимательно разглядывает свои ногти.

Наконец наступает тишина, и Перун поднимает удивленные глаза, мол, уже всё? Сербину всегда восхищало, как этот мальчик умел держаться. Ни тревоги, ни растерянности на молодом лице. А он наклоняется к микрофону и произносит, как американка и ожидала, всего одно слово:

– Поединок.

– Поединок, – бросаю я в микрофон.

Дворяне затихают.Молчание густым туманом повисает в зале.

– И перед этими жалкими невеждами я раскрылась, – шипит Сербина, с презрением оглядывая сидевших аристократов. Она давно сложила крылья, а теперь поднимает с трибуны балахон, прикрывая просторными складками обольстительную фигуру. Кто-то из мужчин разочарованно вздыхает.