Моя ладонь, уже нащупавшая резинку ее трусиков, замирает.

– Будешь ждать?

Ее глаза горят как акриловое небо. На щеках румянец.

– Буду действовать, – и она решительно толкает мои пальцы под шелковый треугольник. Кожу обжигает нежное средоточие раздвинутых ног. Весь мир, который я обязался спасти, сужается до этого терпкого прикосновения…

Рассветные лучи ослепляют – когда влетал ночью в дом, забыл задернуть шторы. Теперь расплачиваюсь некомфортным пробуждением. Оглядываюсь – Белоснежки нет. Ох, скоро же и остальные девушки приедут. Вика, наверняка, уже прилетела в город. Так, встаем и бредем в душ. Смывать мускусные запахи ночного веселья.

Кстати, Белоснежка зря бузила насчет парфюма Аяно. Просто после цунами-спарринга со Скоморохом подполковник решила провести приватную беседу. До этого, на разрушенной арене, она публично сделала выговор майору-шуту. Воспитательная мера типа.

К чести Аяно, хоть сама она и рычит на своих джаггернаутов как японский демон, но перед другими заступается. Пример не заставил себя ждать. Когда покоцанного и расстроенного Скомороха унесли, нагрянул завхоз. Разорался, что его спорткомплекс не полигон. Аяно лишь отмахнулась, мол, тренировки «зорь» не для хрупких зданий. Так что лучше укрепите несущие стены – а то в следующий раз сложится домик.

Добавил убедительности совету мутант Али. Когда занюхал воротник завхоза со словами:

– Куряца ел?

Еще больше мужчину впечатлило, как Али зажевал этот заляпанный соусом воротник. Тут опять вмешалась строгая Аяно:

– Фу, нельзя, плохой Али.

Крокодил не послушался. Тогда злая японка решительно хлопнула его по мордасу – да так, что огромный мутант улетел через пол-арены и застрял длинным рылом в бархане. Сильна баба! Я аж залюбовался ее замахом.

Пока йети и Рубиновый откачивали завхоза, мне раздобыли гимнастерку и шаровары. И уехать бы домой, поспать, но нет – на битый час мы с Аяно засели в ее кабинете, чтобы построить друг дружке глазки. Японка всерьез взялась за меня. Учила каким-то регламентам, показывала, как обращаться к старшим по званию и честь отдавать. Попробовал ей козырнуть – на обратном движении ладонь задела ее сочную попку. Девушка как раз нагнулась к плюющему очередной регламент принтеру.

Выпрямившись, подполковник сглотнула, округлила зенки, тут же сощурила их и выстрелила прямым.

Будь я чуть медленнее – повторил бы участь Крокодила. Но меня запах «куряцы» не отвлекал. Успел среагировать. Резкий уклон и захват бьющей руки. Наклонился к уху девушки и шепнул:

– Брейк, командир, это случайность. Хотя, признаю, у вас очень внушительная…

Ее глаза опять резко округлились.

– Ах ты, сволочь!

Стойка, я хотел сказать «стойка»!

Мне засадили коленом в живот. Подставил под удар скрещенные ладони, блок погасил урон, но подкинуло меня на месте прилично. Стрелой точно вверх. Чуть до потолка макушкой не коснулся.

В свою очередь удивилась Аяно, когда я, изогнувшись в воздухе, как ни в чем не бывало приземлился на своих двоих. Мурки всегда падают только на лапы.

– Извинитесь за рукоприкладство? – холодно поинтересовался. – Или мне рапорт подавать, – киваю на воинский устав на столе, – о нарушении двенадцатой статьи уставных правил взаимоотношений?

Аяно захватала воздух ртом, как рыба. Научила на свою голову – теперь буду хлестать тебя по пунцовым щечкам твоим же уставом, как скаковую лошадь.

– Я в своем праве тебя вообще прибить. Ты обозвал внушительной мою…!

– Cтойку, – кивнул. – Но вы не дослушали.

Она заморгала, а я надавил:

– Значит, устав для вас пустой звук? Хорош тогда учить ерунде, командир.

– Сор кю…то есть не пустой! – яростно запротестовала японка. Конечно, давать заднюю не солидно. – Ладно! – выдохнула. – Прими извинение, солдат. Доволен? А ты впредь следи за руками перед своим командиром.