Увидев рубины, Верити поджала губы, отвернулась и коротко кашлянула.

– А я всегда полагала, что Мотылек – это миссис Блэкуотер, – произнесла она, переключая внимание собравшихся на даму в возрасте с вьющимися волосами и множеством украшений на дряхлой шее. Она сидела на веранде театрального кафе и что-то бормотала себе под нос. – Можете представить, что эта старушенция ведет охотников за ведьмами по глухому лесу? Идеальная маскировка!

Все громко рассмеялись.

Разговор оживился. Выдвигались новые версии, и Руна тайком увлекла Верити в сторону, подальше от толпы. Теперь у нее появилась новая цель: найти Гидеона Шарпа.

Еще одна ночь, еще одна ведьма.

Гидеон оперся руками на кафельную стену в душе, подставил спину струе горячей воды и с безразличием смотрел на потоки черной крови, стекающей в отверстие в полу.

Он не знал, настоящая это кровь или ему чудится. Кошмары случались теперь не только в часы сна, но все чаще и в период бодрствования.

Нет, ему не привиделось, он знал, чья это кровь.

Она так же реальна, как и он сам.

Не следовало оставлять их наедине с ней.

Братья Таскер любили нарушать приказы. Гидеон, хоть и ненавидел ведьм, не терпел неуместной жестокости. Он хотел уволить братьев, когда они забили ведьму почти до полусмерти, но начальство сказало, что забить ведьму – все равно что забить крысу.

Потому жестокие избиения случались нередко. Например, сегодня вечером.

И как поступить?

Гидеон закрыл глаза и подставил лицо под струи в облаках пара.

Я подумаю об этом завтра.

Сейчас он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы думать, даже сдвинуться с места. Потребовался почти год, чтобы найти высокопоставленную ведьму, и сегодня вечером он наконец ее настиг.

И как минимум неделю не хочет даже смотреть на седло.

Но договорился вечером встретиться в опере с Харроу – важным и надежным источником. Именно она сообщила о том, где находится Серафина, и у нее были новости о Багровом Мотыльке – вечной занозе в разуме Гидеона. Разумеется, ему не терпелось узнать.

Он взял мыло, долго крутил в ладонях и принялся наносить пену на тело. Процесс был долгим и тщательным, остановился он лишь у клейма на левой груди: роза с шипами-кинжалами внутри полумесяца.

Ее знак.

Несмотря на льющийся кипяток, он вздрогнул, будто от холода.

Младшая из сестер-королев мертва, но знак ее остался с ним навсегда.

Гидеон не раз подумывал о том, чтобы вырезать клеймо, а с ним – и все напоминания о ней, но приходил к выводу, что это не поможет. Ничто не избавит его от воспоминаний. И не сможет заменить кошмары приятными снами.

Всякий раз, когда он доставал нож и касался им кожи, руки начинали дрожать слишком сильно, чтобы сделать все правильно. Так что пока знак оставался на его теле.

Воспоминание о королеве натолкнуло на мысль, может ли дух злой ведьмы жить после смерти тела, возвращаться и преследовать тех, кого она мучила при жизни. Гидеон пожалел, что задумался об этом. Выключил воду, оглядел висящий в воздухе пар. Стоило открыть дверь, как ворвался холодный воздух и заставил волоски на руках и ногах встать дыбом.

Она мертва, идиот. И призраков не существует.

Пусть Крессида мертва, но есть не менее опасные ведьмы. Три дня назад под мостом было обнаружено обезображенное тело. Грудная клетка у трупа вскрыта, кровь повсюду. Гидеон не удивился, узнав, что это охотник на ведьм Кровавой гвардии. Не первый случай, а третий в этом месяце.

У Гидеона не было доказательств, что это дело рук Багрового Мотылька, но было стойкое предчувствие. Убийства стражей обычно происходили прямо перед тем, как Мотылек вытаскивал заключенных из камер, даже несмотря на постоянно усиливающиеся меры безопасности. В этом Мотыльку могла помочь только магия, а для заклинаний нужна кровь. Свежая кровь.