Кстати, я и не заметила, что все мои мысли были заняты биг-боссом и тем, как красиво вывести его из себя – конечно, в те моменты, когда разум не занимали дела рабочие. А Михаил, даром, что чурбан стальной, словно чувствовал, что меня надо отвлекать от свободомыслия. Потому мой ежедневник был исписан поручениями так, что разворота страниц не хватило: перевод главы французской книги про бизнес, бронирование отеля для гостей, план встреч до конца ноября, ответы просителям, запросы в регионы от имени удава, отчёт по его командировкам за прошлый месяц и так далее...

Кроме того, одна из записей гласила, что Михаил прилетает в десять утра. Я готова была поставить на кон всю будущую зарплату – сразу явится в офис! Чтобы порычать на меня глаза в глаза. Предательские мурашки пробежали по спине: всё-таки он не маленький и явно сильный мужчина и, очень вероятно, что в душе псих. Но моя внутренняя женщина, борец за справедливость и против угнетения Дахи и всех тех, кто придёт после меня, сказала: «Ну-ну, и ничуть не страшно».

Вся красивая и полная предвкушения урагана, я пришла на работу опять к восьми. Поднесла ключ к дверям приёмной и обнаружила, что она открыта. Кхм... Я зашла и увидела раскрытую настежь дверь в кабинет биг-босса.

Упс, мы билеты поменяли? Не терпелось устроить разнос?

Михаил стоял посредине кабинета и, взирая на пальму в углу, даже не просто пальму, а живописный альпийский уголок вместо серой пустоты, нервно мял в руке перчатки. Услышав шум моих каблуков, обернулся.

– Что это, Виктория? – угрожающе начал он, скользнул взглядом по моей причёске, лицу и снова уткнулся в туфли. Вскинул зелёные глаза и процедил: – И вы опять посмели одеться...

– И вам доброе утро! – улыбнулась я, расстёгивая пальто и почему-то притягивая этим движением пальцев всё внимание удава. – А у нас сегодня лето вернулось! Такое солнце с утра! Хорошо после морозца в Москве, да?

Он не улыбнулся в ответ, бросил перчатки на стол.

– Не заметил. А вот это, – он ткнул пальцем в альпийскую горку, – немедленно убрать. И более ничего, – жёстко рыкнул он, – слышите, ничего в моём офисе не менять без моего разрешения!

– Ладно, – невозмутимо пожала я плечами. – Но у вас тут так уныло. И энергетика негативная.

– Это не цирк, а рабочее место! Веселиться будете... – он осёкся и, глянув за моё плечо, переключился на ровное: – Здравствуйте, Егор Дмитрич!

Я обернулась и наткнулась на сияющую улыбку восхитительно-лысого. Он снова вошёл в приёмную, как к себе домой.

– О, Егор, доброе утро! – вырвалось у меня.

– Доброе утро, девушка-праздник, и вам, Михаил Валерьевич! – лысый мачо в распахнутом чёрном пальто и в костюме-тройке поцеловал мне руку и лишь затем прошёл в кабинет удава для рукопожатия. – Я украду у вас ассистента, честное слово! Прежние, – он оценивающе посмотрел на меня, – уж простите, никакого сравнения не выдерживают!

Михаил поджал губы и не позаботился даже о формальной улыбке. Железяка. Правда, Егора это не волновало. Он улыбался так, словно мир принадлежал ему. А я подумала о том, что мне, писателю, чертовски повезло с персонажами. Просто к Пушкину не ходи – всё тут, налицо, как в «Евгении Онегине»: «Они сошлись. Волна и камень. Стихи и проза. Лёд и пламень».

Вдруг в голове мелькнуло: «Интересно, стреляться тоже будут?» Внизу живота похолодело, представился снег, лес, взлетает ворона со старого дуба: «Карр!»; Егор скидывает в порыве благородного гнева пальто с плеч и наставляет на Михаила старинный пистолет. Удав стоит, не дрогнув, а я бегу меж голых берёз и вязов, путаясь в юбках... Снег набивается в красные туфли. Аж на самом деле стало зябко. А чёрт, это удав окно открыл, и сквозняк. Я встряхнула головой: «Что за чушь! Каменному изваянию стреляться незачем».