А ведь я могла состариться под ним. Как же я ненавижу этих ублюдков, жадного поддонка Алексея, равнодушных родственников и соседей, это мирозданье за то, что забрало у меня родителей. И за то, что я такой молодой умерла. Не-на-ви-жу.

- Не будем торчать тут до ночи - начал торопить подельников бывший жених.

- Ну если хочешь быстрее, на лопату – огрызнулся Жук.

- Нет, вы уж тут сами справляйтесь – отказался Алексей –я вам деньги за это плачу.

- Ты нам за мокрое дело заплатил, хлюпик, а на это мы не нанимались. За кого ты нас, честных мокрушников, держишь, падаль, за мужиков? – Разозлился Кагор.

- Тише, тише… Никого не хотел обидеть. Поздно уже, просто, ребята – пошел на попятную женишок.

- Закапывай, Кагор – отдал приказ Кнур и мир начал наполняться серой массой. Груз земли все увеличивался и давил. Я металась в своей холодной тюрьме, что была когда-то моим телом, от ужаса и страха, но все было бесполезно.

Вскоре компания негодяев ушла, оставив меня совсем без звуков, в кромешной темноте.

Не знаю, сколько я так провела, внутренне рыдая и метаясь, пока не услышала одинокие, шаркающие шаги на поверхности. Слой земли над моей головой дрогнул, кто –то раскапывал могилу.

Я заметалась с удвоенной силой и сверху послышалось.

- Тише ты, сейчас я тебя достану, только не кричи. Ох, моя голова, уже болит от твоих воплей.

Прошел добрый час пока меня откопали. С лица смахнули землю и сквозь прилипшие песчинки к роговице я смутно смогла увидеть какую-то старуху.

- Ох-хо-хо, девонька. Как же поиздевались, ироды. Как обезобразили. И ведь сойдет же мразям с рук это дело, уже сейчас вижу. Давай, сердешная, я тебя сейчас вытащу.

Бабка тащила меня очень долго. Я периодически проваливалась в яму снова, но упрямая старушка не отступала. Наконец-то, чудом исхитрившись, бабка достала меня на поверхность. Отряхнув запачканные руки, она начала водить ими над моим телом.

- Ой, горе, горе… Девонька. Какая ж судьба твоя поганая, если бы не эти сейчас, то на твоем пути чего по хуже было бы.

Хуже? Разве может быть хуже?

- Может, милая, может… а так попробую я душу твою отпустить. Сейчас. – Бабка отошла от меня, но вскоре вернулась с какими-то предметами. Умыв и помазав меня чем-то зашептала заговор.

Меня начало скручивать и затягивать внутри. Вернулась боль, но не физическая, а как будто… Такая, как была после смерти мамы, всепоглощающая, душевная. Я снова взвыла не в силах терпеть эти муки и бабка ахнув, отступила.

- Не могу, девочка, не получается. Слишком много гнева, боли и ненависти в тебе. Не отпускает он тебя, переполнена ты им. – запричитала бабка – Но и такой тебя оставить не могу. Еще немного поваришься в этом и станешь духом злобными, неприкаянным. Мучить людей будешь и хороших, и плохих. Что же делать, девонька, с тобой. Душа то у тебя светлая была…а постой, сейчас попробую еще одно…

И бабка снова куда-то убежала, оставив меня валяться под лучами заходящего солнца.

Вернулась старушка, когда уже опустилась тьма, с тачанкой хвороста. Сбросив его, бабка перевернула тачанку, и присев рядом со мной, сказала:

- Выбор у тебя милая не велик, вернее у тебя его вообще нет. Так как в этом мире судьба твоя настолько жестока, что даже после смерти не отпускает тебя. Быть духом злобы - нет хуже проклятия. Не знаю, откуда это на тебе, но наложено с особой ненавистью.

Бабка говорила, а я не понимала о чем она. Проклятье? Ненависть? К нашей семье. Никогда не было у нас врагов, как и друзей близких, впрочем, тоже. Обыкновенная семья, таких миллионы.

- Не обязательно человек наложил, девочка, бывает и сам мир метку неугодным детям своим ставит. Но есть у меня одна задумка, чтобы от страшной участи тебя спасти. Правда судьба, что ждет тебя не сильно лучше этой, но пусть будет так, чем скитаться по свету мучаясь и мучая.