Сейчас мне кажется, что это было очень жестоко с его стороны. Мне противно, что я так унижалась перед ним.

Вскоре я заметила, что Майю начало напрягать, что я все не могу отпустить Виталика. Она стала мягко сворачивать все мои разговоры о нем, пыталась меня отвлечь. Но однажды, когда мы возвращались с учебы, я все-таки не выдержала и опять начала изливать душу. В ответ она раздраженно прочла мне целую тираду о том, что все мы взрослые люди, что пора мне уже перестать страдать и жалеть себя, и начать сроить свою жизнь без него, что мы с ним слишком часто ссорились, а значит, реально не подходим друг другу, что мы оба отличные ребята, но пора уже принять ситуацию, что порознь нам лучше, чем вместе, и жить дальше.

Я извинилась, что напрягаю ее, и подавленно замолчала. Увидев, что я вот-вот разрыдаюсь, она смягчилась, обняла меня и сама начала извиняться за свою черствость. "Прости, после расставания с Игорем ты так меня поддерживала, а я не могу тебя нормально выслушать. Просто я с тех пор стала такая… циничная, что ли. Я не хочу больше такой фигни, так убиваться. У меня теперь главное – танцы, а не мужики. Не стоят они того. И тебе тоже пора чем-то таким заняться, чтобы отвлечься. Все будет хорошо, вот увидишь"

Майя предложила ходить с ней на занятия танцами, где она совершенствовала свое мастерство. Я с радостью согласилась, хотя получалось у меня намного хуже. Но когда я смотрела на ее отточенные, то быстрые и резкие, то плавные и волнующие движения на сцене в клубе или в зале для тренировок, я действительно отвлекалась от своих горьких мыслей. Я воображала, что было бы, если бы мы с Майей стали бы известными танцовщицами и гастролировали бы по разным городам или даже странам. Тогда точно никакой Виталик был бы мне не нужен.

Я машинально перебираю пальцами ключи в кармане куртки, боковым зрением поглядывая то на Тошу, катающего машинки и смешно бубнящего что-то себе под нос, то на Марка, бегающего за мячом с кучкой других парней. Новый ключ на связке на ощупь непривычный, слишком маленький и легкий в отличие от массивного предыдущего, а потому и замок от него кажется не слишком надежным.

Из-за этой мрази пришлось сменить замок.

На прошлой неделе я похолодела, когда мне показалось из окна, что мразь идет по нашему двору. Фигура, цвет волос – один в один, у меня сердце провалилось в желудок. Но потом всмотрелась и вздохнула с облегчением – нет, не он, показалось.

Мразь уже несколько раз мерещилась мне среди прохожих мужчин, и всегда меня накрывает липкий ужас. Потом я понимаю, что обозналась, и пытаюсь себя успокоить, но пульс еще долго стучит как бешеный. "Новопассит" мне помогает слабо. Надо бы что-то посильнее, но это только по рецепту.

Отвлекаясь от мрачных мыслей, я понимаю, что начинает темнеть и смотрю на экран мобильного – уже семь часов вечера. Встаю со скамейки и зову:

– Марк, домой!

Он, увлеченный игрой, делает вид, что меня не слышит. Мне приходится повысить голос:

– Марк, домой!!!

Он все также бежит по полю за мячом, не глядя на меня.

– Марк, я кому сказала, бегом домой!!!

Он замедляет бег, нехотя плетется ко мне. Разгоряченное лицо еще горит, но азарт уже сменился разочарованием:

– Ну мааам, можно еще немного?

– Нет, еще ужинать и уроки делать.

– Ну мааам…

Парни за его спиной хихикают и перешептываются, когда я отворачиваюсь, чтобы собрать машинки Тоши, кто-то выкрикивает нарочито писклявым голосом:

– Маркуша, всегда маму слушай!

Марк дергается, но не оборачивается, а упрямо шагает мимо меня в направлении дома. Я замечаю, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать. На долю секунды меня захлестывает чувство вины, но страх перед мразью сильнее. Я не могу оставить Марка одного на улице в потемках.