Так, в тамбурах и на крышах, меняя поезда, побираясь на станциях, дней за десять – двенадцать доехали мы до Москвы. Она показалась нам тогда громадной, мрачной. […]
В это время трудно было жить в Москве всем, а нам, беспризорным ребятам, особенно. По ночам мы прятались от холода в канализационных котлах или в подвалах. По утрам вылезали измазанные, грязные. Днем разными путями добывали себе еду и на ночь опять залезали в свои норы. Ночевали в центре, где-то в районе Никитских ворот, бывали на Неглинной, на Лубянской площади и в других местах[32].
Утром 1 мая 1919 года Коля и его товарищи оказались на Красной площади, где их внимание привлекла большая черная машина. Их хотели прогнать, но человек, сидящий в машине, – а это был Ленин – разрешил им остаться и даже сфотографировался с ними.
Через несколько десятилетий после публикаций книги Лещинского и автобиографии Дубинина, когда официальная история Советского Союза стала пересматриваться, подверглась сомнению и правдивость рассказа Коли о его личном и социальном преображении. Нападки на Дубинина, умершего в 1998 году, усилились после распада СССР. Так рухнул миф о беспризорном, поднявшемся на вершину советской науки. Свидетельств ряда бывших партийных руководителей и бывших сотрудников советских органов госбезопасности (ВЧК и ГПУ), которые признали в улыбающемся ребенке рядом с Лениным Колю Дубинина, оказалось недостаточно: выяснилось, что этот ребенок – не Коля. Дубинин-генетик был известен как «Лысенко номер два», преемник того самого Трофима Лысенко, который развязал кампанию против ученых-генетиков в Советском Союзе и фактически задушил биологическую науку своей псевдонаучной теорией о модификации наследственных признаков под воздействием внешней среды. Борьба Лысенко с «буржуазной лженаукой» генетикой стала причиной смерти в тюремном заключении в 1943 году Николая Ивановича Вавилова, ученого с мировым именем, и репрессий выдающихся генетиков, таких как Владимир Эфроимсон[33].
Судьбы сотен тысяч беспризорных неизвестны. Даже если некоторые из них, вероятно, спаслись благодаря силе духа, упорству или удаче, чаша весов склоняется на сторону тех, кому выбраться не удалось. Почти в каждом номере журнала, издаваемого обществом «Друг детей» в 1920-е годы, публиковались списки, которые сегодня кажутся нам невозможными. Родители или государственные учреждения надеялись найти пропавших детей, указывая их имя и возраст, а иногда только имя, потому что возраст был неизвестен, – и это в терзаемой холодом и голодом бескрайней России. Голый список, безо всяких прикрас – мы приводим здесь его начало – напечатан в сентябрьском номере за 1929 год. Поразительно, в нем маленькие Александр Духно и Мария Крайнова, им по пять лет, и Михаил Навашин, которому, как указано, от шести до десяти лет[34].
Список детей, разыскиваемых родственниками, госучреждениями и организациями
1. Адамович Юзеф Генрих., 14 лет, Виленская губерния, потерялся в городе Смоленске
2. Альховские: Иван, Прасковья, Елизавета, Иван, Самарская губерния
3. Абеселевич Легат, Самарская губерния
4. Баянов Петр, 13 лет, Самарская губерния
5. Берестенкова Лидия, 13 лет, Херсонский уезд
6. Бутчины: Иван, 10 лет, Наталия, 9 лет, Нежин
7. Блиновы: Павел, 9 лет, Анна, 13 лет, Самарская губерния
8. Болтов Семён, 10 лет, Конотопский округ
9. Ватаманов Викт. Павл., Самарская губерния
10. Вахтеров Ефим, 12 лет, Самарская губерния
11. Германовы: Александр, Иван, Андр., Самарская губерния
12. Горелова Пелагея, 15 лет, Конотопский округ
13. Губанова Евгения, 10 лет, Самарская губерния