– Измениться и изменить жизнь – как бы разные вещи.

– Ладно, тогда такой вопросик. Чего бы ты хотела больше – измениться или изменить свою жизнь?

– Подожди-ка, а я разве сказала, что хочу и то, и другое? Если честно, даже не думала что-то менять в своей жизни. И уж тем более – изменяться. Я нравлюсь себе. И жизнь моя мне очень даже нравится.

– Что же тебе конкретно нравится в твоей жизни?

– О господи. Не знаю. Ливень нравится. И то, как пахнет после него, тоже нравится. И даже ты мне нравишься. Вот такой, как сейчас, – пьяный в три ночи.

– То есть ты довольна?

– Наверное, довольна. Мне не о чем грустить. У меня было фантастическое детство в том маленьком курортном городке на берегу моря. И мама с папой не мешали. Я влюблялась (это уже было немного позже). Я бросала, и меня бросали. Но даже это я не хотела бы менять. Потому как, когда тебе плохо, в этом есть что-то хорошее.

– Когда тебе плохо, в этом есть что-то хорошее? Чушь.

– Именно так. Что-нибудь еще?

Я дал ей подушку. Она легла на диван. Я накинул на нее темно-синий плед.

– Хочешь футболку? – мне казалось, ей не очень комфортно в этой джинсовой фигне. – Или спи голая – я не буду тебя лапать.

Я и не лапал. И спал нормально. Берта не занимала много места. Она была плоская. Как доска.

Кто он в моей жизни, этот Луис? В Берлине мы снимаем с ним квартиру. Точнее, Институт Гете, куда мы оба приехали на летние курсы немецкого, нашел для нас это странное жилище на Wilhelm Hauff Strasse в Shoeneberg. Юг Берлина. Очень далекий юг.

Почему-то они решили, что нам с Луисом будет там комфортно. Или же особо и не заморачивались – выбрали двух идиотов и закинули в маленькую квартирку с двумя комнатами.

Я прилетел в Берлин в два ночи. Злой, грязный и голодный, взял такси. Возле дома меня уже ждали Луис и Марк – хозяин квартиры.

Мне здесь нравится. Это совсем недалеко от знаменитого дуба Кайзера. Много старых людей, не менее старые кафешки и какая-то комфортная тишина.

И, наконец, это близко от центра. Cел на станции «Friedenau» (пять минут ходьбы от дома или «одна выкуренная сигарета», как любит говорить Марк), проехал шесть остановок. Вышел на «Friedrichstrasse», перешел на другую линию и через две остановки ты уже на «Alexander Platz». Каких-то двадцать семь минут.

Меня вполне устраивает размеренная жизнь этих мест. Хотя моя территория ограничивается лишь небольшим участком – где-то между Friedenau и Friedrich Wilhelm Platz. Собственно, мне больше и не требуется. Здесь – семнадцать баров, двадцать две кафешки, три торговых центра, искусственный пляж без какого-либо водоема, семь парикмахерских, одиннадцать парков, два стадиона и один танцевальный зал.

По вечерам иногда я хожу на стадион. Там мы играем в футбол. Три команды. По семь человек в каждой. В основном – старики. На их фоне я – фантастический футболист. Лидер атак и душа команды. Я разговариваю с ними по-немецки. По крайней мере, мне так кажется. Они практически не знают английского. И это хорошо: старики не оставляют мне никаких вариантов.

После футбола, если не еду напиваться в город, я сижу в ресторане «Chaplin», пишу домашнее задание и пью любимый лимонад «Bionade». Пожалуй, лучшая в мире вещь. Вот только Луис его ненавидит.

Друзья ли мы с Луисом? Не знаю. У меня и так немало ненужных друзей. Но иногда хочется с кем-то быть. С кем-то, кто слушает и говорит. Говорит умные вещи. И слушает мои глупости.

И потом у нас один интерес. Серф. Не какой-нибудь там кайт- или виндсерфинг, а классический старомодный серф. Когда ты один на один с волной. Без разных там хитрых штучек.