Тем не менее сейчас один такой выскочка считает возможным диктовать условия встречи ему, потомственному в пятнадцатом колене торину Азуранда!

Хотя, если так подумать, положение-то у него благодаря Правителю по сравнению с Беллоном о-го-го какое, да к тому же его наверняка еще постоянно осаждают толпы экзальтированных псевдобольных дамочек и просто гоняющихся за всем модным идиотов… так что в определенном смысле высокомерный тон письма вполне оправдан. Это ж не ильдайну Кристус-Бергу что-то от него надо, а совсем наоборот.

Так что поедет он, вернее, помчится, поскольку деваться ему некуда.

И если понадобится, он будет этого не по делу высокомерного выскочку и просить, и уговаривать, и умолять вылечить сына. Потому что сейчас этот Кристус-Берг – его единственный шанс на сохранение рода.

Вильен подошел к домашнему алтарю-куале воршуда – духа-хранителя рода Беллон и воскурил благовония, прося его ниспослать ему удачу в поездке. Удача ему ох как понадобится. Потому что этот самый целитель – последняя надежда его семьи на выживание. И если этому ильдайну удастся спасти Гардана… плевать на его отношение, на его высокомерие и наглость, на все плевать, но род угаснуть не должен.

Чего бы это ни стоило.

Так… что еще нужно сделать перед отъездом? Попрощаться с женой. Проведать Гардана. Выслушать отчет целителя сына и забрать его карту болезни. Приказать слугам уложить походный саквояж, предупредить об отъезде с ним кучера и двух охранников. Дать эконому распоряжения по хозяйству на ближайшую декаду… вроде ничего не упустил.

Торин Беллон открыл сейф и набрал стандартный «походный» набор артефактов. А также прихватил кошель с деньгами потяжелее. Мало ли, даже если в дороге не пригодится, возможно, потребуется немалая предоплата этому чудо-целителю.

И приказал закладывать карету с встроенным обогревом. Его ждет Тигеланд. И придется поторопиться, если он хочет успеть к назначенной аудиенции.

Тигеланд, Льялла, пригород Флариньи, усадьба Кристус-Берга

Воспоминания – это осадок,

который находится на дне нашего сердца,

главное, не взбалтывать его.

Автор неизвестен

Через пять дней бешеной скачки карета торина Беллона прибыла во Флариньи, к центральным воротам усадьбы Кристус-Берга. А неплохо он устроился, хмыкнул про себя Вильен, ограда только на первый взгляд кажется ажурной и несерьезной, на самом деле металлические прутья аж гудят от влитой в них охранной магии, тут явно постарались и маги металла, и маги огня, и маги смерти. Любое несанкционированное проникновение чревато ожогами, а для особо настырных и летальным исходом. Что ж ты, стоун-целитель, такого верховному Правителю сумел предложить или сделать, если охрана у тебя не хуже, чем в здании Правления Тигеланда? Не иначе спас от неминуемой смерти, ничем иным такую заботу не объяснить… но это значит, что целитель и впрямь силен настолько, что сможет помочь и его ребенку!

За много месяцев надежда впервые не робко, а уверенно встрепенулась где-то в груди. А пока охранники внимательно изучили письмо их хозяина и отключили защиту ограды, давая возможность карете гостя проехать в глубину усадьбы. Что ж, неплохой домик, вынужден был признать Вильен, не старинный, разумеется, новенький, конечно, но интересный: множество мелких деталей, разные украшения, волнообразные карнизы, вычурный орнаментальный декор, необычно, никогда такого не видел! Интересно, где он такого нестандартного архитектора откопал, надо будет уточнить… и зазвать к себе… но это потом…

И тут его прямо полоснуло по сердцу – по параллельной аллее навстречу его карете промчалась троица наездников на конях бегорской породы: впереди на крупном буланом жеребце в серой куртке и форменной треугольной шляпе с султаном скакал дюжий берейтор, а за ним… а за ним на светло-серых, почти белых лошадках гарцевали двое детишек возраста его сына в одинаковых щегольских светло-бордовых рединготах и черных шлемах. И было понятно, что это не абы кто тут вольготно разъездился, а те, кто имеет на это право – дети хозяина усадьбы. У него еще и сыновья есть, с завистью отметил Вильен. Даже двое, причем здоровые, не чета Гардану, который не то, что на лошади прокатиться, с постели встать не может.