– Ну и ладно. Я все равно не особенно голоден. – Джейк поднял с пола банку, которую она уронила.

– Не сказала бы, если судить по тому, как ты сюда вломился, – проворчала миссис Шоу.

– Мне показалось, я слышал, как что-то скребется. Решил, что мышь. Но это, наверное, были вы.

– Уж наверное, я. – Она осторожно слезла со стремянки и забрала у него банку. – У тебя что-то вид нездоровый, Джонни. Ты не гриппуешь, случайно? – Она потрогала его лоб. – Кажется, температуры нет, но это еще ничего не значит.

– Я, наверное, просто устал. – А про себя Джейк подумал: Если бы только это. – Вы не волнуйтесь. Попью чего-нибудь, посмотрю пока телевизор, и все пройдет.

Миссис Шоу неопределенно хмыкнула.

– Были сегодня оценки? Хочешь мне показать? Если да, то давай быстрее – мне еще обед готовить.

– Сегодня нет. – Джейк вышел из кладовой, взял в холодильнике банку содовой и ушел в гостиную. Включив «Обывателей Голливуда», он сел на диван и безучастно уставился на экран, а в голове у него продолжали звучать голоса и проявлялись новые воспоминания о том, другом, запыленном мире.

Папа с мамой и не заметили даже, что с ним творится что-то неладное, – а папа вообще пришел домой в полдесятого, – но Джейк был этому только рад. Он лег в постель в десять и еще долго лежал без сна, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к шуму города за окном: визг тормозов, гудки автомобилей, завывание сирен.

Ты умер.

«Но как же я умер, когда вот он я – здесь, у себя в кровати, живой и здоровый?»

Это еще ничего не значит. Ты умер, и ты это знаешь.

Да, он знает. Но страшнее всего, что он знает и то, и другое.

Я не знаю, какой из двух голосов говорит сейчас правду, но одно я знаю точно: долго я так не выдержу. Так что умолкните оба. Прекратите немедленно и оставьте меня в покое. О'кей? Я вас очень прошу. Пожалуйста.

Но голоса не смолкали. Очевидно, они не могли замолчать. Джейку вдруг пришло в голову, что ему надо встать – прямо сейчас — и открыть дверь в ванную. И тот, иной, мир будет там. Как и дорожная станция, и он сам, другой, съежившийся под старой попоной в конюшне, пытающийся заснуть, не понимающий, что происходит.

Конец ознакомительного фрагмента.