Его здравый рассудок был точно корабль, идущий ко дну.

Мистер Харли, директор школы, поднялся на кафедру и выдал краткую речь насчет исторической значимости начавшейся сегодня экзаменационной недели с упором на то, что оценки, которые выставят ученикам, явятся еще одним важным шагом на Великой Дороге Жизни. Он проникновенно вещал о том, что школа очень рассчитывает на своих славных питомцев, он лично рассчитывает на них и их родители тоже на них рассчитывают. Он, правда, не упомянул в этой связи весь свободный демократический мир, но дал однозначно понять, что так оно и есть. Закончил он сообщением о том, что на время экзаменационной недели все звонки отменяются (первая и единственная за все утро хорошая новость для Джейка).

Мисс Франкс, которая давно уже томилась за пианино, взяла первый призывный аккорд. Ученики – семьдесят мальчиков и пятьдесят девочек, все в опрятных и строгих костюмах, свидетельствующих о безупречном вкусе и стабильном финансовом положении их родителей, – поднялись, как один, и грянули школьный гимн. Машинально выпевая слова, Джейк размышлял о том странном месте, в котором очутился после смерти. Он поначалу подумал, что это ад… потом, правда, засомневался, но когда заявился тот страшный дядька в черном плаще с капюшоном, все сомнения рассеялись, обернувшись уверенностью.

А потом пришел тот, другой, человек. Которого Джейк почти полюбил.

Но он дал мне упасть. Он убил меня.

Он почувствовал, как затылок его и лопатки покрылись неприятной испариной.

Господи, что за дерьмовая песня, подумал Джейк, и ему вдруг пришло в голову, что отцу бы она понравилась.

Первым в расписании стоял письменный экзамен по английскому. Единственный экзамен, проходящий не в классе, – им на дом задали сочинение. Обычное сочинение объемом от полутора до четырех тысяч слов на тему «Как я понимаю правду». Мисс Эйвери, их училка, предупредила, что оценка за это экзаменационное сочинение за четверть определит общую табельную оценку за семестр.

Джейк вошел в класс и сел за свою парту в третьем ряду. Всего у них в классе было одиннадцать учеников. Джейку вспомнился прошлый сентябрь, первый учебный день – именуемый, разумеется, ориентирующим, – когда мистер Харли с гордостью им сообщил, что у них в «Пайпере» самое-высокое-соотношение-«учитель-ученик»-из-всех-лучших-частных-средних-школ-на-востоке, при этом он время от времени потрясал кулаком, как бы подчеркивая значимость именно этого обстоятельства. Правда, на Джейка сие откровение не произвело особенного впечатления, но он передал речь директора папе, полагая, что папа действительно «впечатлится». И Джейк не ошибся.

Он открыл свою школьную сумку, осторожно достал голубую папку с экзаменационным сочинением и положил ее на парту, собираясь еще раз проверить ошибки, но тут его взгляд случайно упал на дверь слева. Он, разумеется, знал, что ведет она в гардероб и сегодня ее закрыли, потому что на улице двадцать один градус тепла и вряд ли кто-нибудь из учеников придет в пальто или плаще. За дверью нет ничего, только ряд медных крючков на стене и длинный резиновый коврик для обуви на полу, и еще в дальнем углу несколько ящиков с канцелярскими принадлежностями – мел, тетради для письменных экзаменационных работ и тому подобное.

Ничего интересного.

Но Джейк все равно поднялся из-за парты – папка с его сочинением так и осталась лежать нераскрытой – и подошел к двери. Он слышал, как шепчутся между собой одноклассники, слышал шелест страниц – это они проверяли свои сочинения на предмет неправильного употребления определения или корявой фразы, которые могли оказаться роковыми, – но все эти звуки доносились как будто издалека.