– Ничего не понимаю, – встревоженно проговорила Сюзанна.

– Я сам еще только начал въезжать, – сказал Роланд.

Он встал, чтобы подбросить в костер еще дров – сноп искр взметнулся сияющим вихрем в ночное небо, – потом снова сел между ними.

– Я вам сейчас расскажу, как оно было на самом деле… а потом расскажу, чего не было… но должно было быть. Я купил мула в Прайстауне, и когда мы добрались до Талла, последнего городка на границе с пустыней, тот был еще полон сил…

И стрелок рассказал им обо всем. Эдди один раз уже слышал его историю, только не целиком, а отдельными фрагментами, но он все равно жадно внимал, стараясь не упустить ни единого слова, как и Сюзанна, которая узнала это все впервые. Он рассказал им про бар с бесконечной игрой в «Не зевай» в уголке, про тапера по имени Шеб, про женщину Элли со шрамом на лбу… и про Норта, травоеда, который умер и которого воскресил к некоему мрачному подобию жизни человек в черном. Он рассказал и про Сильвию Питтстон, воплотившую в себе все религиозное безумие, и про последнюю апокалипсическую бойню, когда он, Роланд-стрелок, перебил все население Талла: и мужчин, и женщин, и детей.

– Господи всемогущий! – глухо воскликнул Эдди, и голос его дрожал. – Теперь я понимаю, Роланд, почему ты так поиздержался с патронами.

– Умолкни! – буркнула Сюзанна. – Пусть он закончит!

Роланд продолжал тем же спокойным, чуть отрешенным тоном.

Рассказал, как отправился через пустыню после того, как миновал хижину последнего поселенца, молодого мужчины со спутанными волосами до пояса, цвета спелой земляники. Рассказал, как мул все-таки сдох и ручной ворон юного поселенца, Золтан, выклевал мулу глаза.

Он рассказал им о долгих днях и коротких ночах в пустыне. Как он шел, держа курс по остаткам кострищ Уолтера, и как пришел, умирая от жажды, к дорожной станции.

– Там было пусто. Всегда было пусто – с тех самых дней, когда наш громадный медведь только еще заступал на вахту. Там я переночевал и отправился дальше. Это – как оно было… но я вам сейчас расскажу другую историю.

– О том, чего не было, но должно было быть? – уточнила Сюзанна.

Роланд кивнул.

– В этой вымышленной истории… небылице… стрелок по имени Роланд встречает мальчика по имени Джейк. На дорожной станции. Этот мальчик – из вашего мира, из вашего города, Нью-Йорка, и из времени где-то между Эддиным 1987-м и 1963-м Одетты Холмс.

Эдди жадно подался вперед.

– А есть в этой истории дверь, Роланд? Дверь с надписью МАЛЬЧИК или что-нибудь в этом роде?

Роланд покачал головой.

– Дверью для мальчика была смерть. Мальчик шел в школу, когда какой-то мужчина – я думаю, это был Уолтер – столкнул его на проезжую часть под колеса машины. Он слышал, как человек этот еще сказал что-то вроде: «Дайте пройти, пропустите меня, я священник». И Джейк увидел его – на какой-то миг, – а потом оказался уже в моем мире.

Стрелок умолк на мгновение, глядя в огонь.

– Сейчас я на минуту прерву свой рассказ о парнишке, которого не было, и вернусь к тому, что случилось на самом деле, хорошо?

Эдди с Сюзанной озадаченно переглянулись, и Эдди сделал рукой слабый жест, смысл которого выражался примерно так: «После вас, дорогой мой Альфонс».

– Как я уже говорил, на станции не было никого. Пусто. Но там была водяная колонка, она все еще работала. На задах конюшен, где когда-то держали сменных лошадей для карет. Я нашел ее по звуку, но я все равно бы нашел ее, даже в полной тишине. Я чувствовал запах воды, понимаете? Когда ты так долго идешь по пустыне, умирая от жажды, ты нутром чуешь воду. Я напился, потом завалился спать. Проснувшись, я снова пил. Мне хотелось выпить всю воду, которая там была… это как лихорадка, как жар. То лекарство, что ты принес мне из вашего мира –