– Ха–ха. Смешно. Нет. Вы говорите про политическую редакцию. Нам, совершенно не интересно, что они там иногда городят. А про супергероя – это достаточно метко. Я… мы – из научной редакции нашей же компании. И нас с Лоном просто уволят, если мы будем действовать подобными им методами. И мы умрем с голоду в полной безвестности. – парировала Мэри, стряхивая пепел сигареты в пепельницу. – Это нескромно, конечно же, но вы сейчас же можете отыскать в интернете мои статьи и передачи с моим участием. Если воспользуетесь вашими телефонами.

– Ладно. Верим. Допустим. Тогда, значит, я понимаю, что процесс будет выглядеть так: вы задаете вопросы, мы… я на них отвечаю. И мы можем даже с вами немного подискутировать между собой. Вы фотографируете…

– Нет. Фото не будет. Во всяком случае, сегодня. – прервала его журналистка.

–… да, хорошо. Тогда, без фото. Вы перекладываете сказанное в текст, мы его читаем, корректируем и утверждаем окончательный вариант. Который, потом, и пойдет в вашу статью. Так?

– Так. Дотошный вы человек, Павлов – согласилась Мэри. – Добавлю. И вы получаете деньги, которые вас устроят. А их сумма, мне кажется, не станет препятствием к публикации. В общем, Олег, я надеюсь можно вас так называть, вы получите хорошие деньги и сможете купить своей жене новое дорогое платье, – она докурила и затушила сигарету.

Павлов знал, что зажженная сигарета никого из присутствующих не удивит. Так как, многие из его команды тайно или явно покуривали, поэтому, спокойно ранее разрешил журналистке это дело.

Он оглядел всех. Его жена и друзья, переводя в уме состоявшуюся беседу на русский язык, просто молчали, не вмешиваясь. Лишь, Наталья, маленько беспокойно завертелась тогда, когда американка с каким-то, чисто женским натиском назвала Павлова по имени.

– Хорошо. – сказал он, подводя итог этой части беседы с американцами. – Платье, так платье. Но, кто будет стенографировать нашу беседу?

Она, молча вытащила из кармана диктофон и нажала на кнопку. Экран устройства засветился. Мэри повернула голову в сторону своего коллеги.

Лон Свенсон почесал коленку.

Миссис Лайт деловито включила диктофон на запись и начала.

Журналистка:

– Мистер Павлов, вы, я так понимаю в отпуске? Как и все члены вашей команды? И приехали в Индию на форум «Идеи молодых – XXI век» в Нью-Дели?

Павлов:

– Да. Мы все, так или иначе, в отпусках. Мы сюда приехали. С докладом.

Журналистка:

– Вы теплофизик из России.

Павлов:

– Да. Я работаю в институте теплофизики СО РАН. Это в Новосибирске. В России.

Журналистка:

– По специфике своей деятельности вы далеки от той темы, с которой выступили на форуме?

Павлов:

– Я ученый. Не инженер, который, как правило, скован своей основной специальностью. Ученый – он в своих поисках, иногда, перелопачивает горы смысловых, порой совершенно не связанных между собой понятий, явлений, фактов.

Журналистка:

– Тема доклада – это ваше хобби?

Павлов:

– Да, почему же? Если вы внимательно его слушали, то могли заметить, что в нем высказано мировоззренческое понимание с далеко идущими последствиями. Нет. Не хобби.

Журналистка:

– А что вы имеете в виду, говоря о последствиях.

Павлов:

– Послушайте, ну, тут понятно. Если мы говорим о том, что для Мозга есть свой строительный материал, атомы, молекулы и складывающиеся из них по своей программе гены. И это есть материальный, молекулярный мир, который мы знаем и продолжаем изучать. То, Ум – порождение другой природы. Он не является результатом атомарной или молекулярной комбинаторики. И не содержит ничего материального. Бозон Хигса не имеет отношения к природе Ума. Хотя…