Я подошел к ней, подал руку.

– Выглядишь великолепно.

Сестра удивленно на меня покосилась, но помощь приняла.

– Едем. Только постарайся меня не опозорить, – не поворачиваясь, процедила она.

– Едем? – переспросил я. – Особняк Муромцевых в двух кварталах.

Анастасия остановилась у двери. Обернулась, удивленно посмотрела на меня:

– Истинные аристократы не ходят в гости пешком. Даже если нужно пройти два дома. Это считается признаком дурного тона и плебейской натуры.

Дворецкий услужливо открыл дверь, выпуская нас из дома.

Машина уже стояла у крыльца. Черная «Победа 1967», с которой мезоамериканцы скопировали свою «Шевроле-Импала». Реплика так и не нашла любви у американцев.

Я бы предпочел ехать на «Консуле», но на нем мы сегодня уже ездили в магазин. А появляться два раза за день на одной и той же машине наверняка также считалось признаком дурного тона. Уточнять это у сестры я не стал. Не хватало еще сильнее разозлить фурию.

Водитель уже ожидал нас у автомобиля. Открыл дверь, помогая сесть. А затем машина тронулась, выезжая с территории особняка.

– Урожденная Федорова и княжна Святогорова едет на прием к бастарду… с бастардом, – пробормотала сестра, глядя в окно. – Хорошо, что маменька этого не видит. За такое меня бы точно лишили наследства.

– Не понимаю, в чем разница, бастард ты или аристократ, – пожал плечами я. – Сила у всех одинаковая.

Анастасия повернулась ко мне:

– Ты серьезно? – скривившись, уточнила она.

Я кивнул:

– Ну да.

Девушка какое-то время помолчала. Затем ответила:

– Бастарды всегда несут плебейские корни. Истинные аристократы никогда не будут считать наполовину простолюдинов равными себе. У любой семьи, даже самой молодой, есть история. Я молчу про нас, где в каждом поколении рождалась легенда, которая прославила свое имя и имя семьи в веках. А у бастардов какая история?

– Ну, мой отец был урожденным Святогоровым, – не согласился я. – Значит, я тоже часть семьи.

– Ага, – холодно усмехнулась Анастасия. – Нежеланный ребенок, которого оставили в приюте. У каждого аристократа по два десятка потомков. Но только те, кто был рожден в браке, получают фамилию. Остальным ничего не светит.

– Некоторые бастарды становятся купцами или покупают титул.

Сестра фыркнула:

– Таким дворянам никто не подаст руки в приличном обществе. «Заводные» – это… недоразумение. Бастарды ненавидят их за то, что они называют себя дворянами, а аристократы презирают за происхождение.

– Но дела с такими дворяне иметь все же будут.

– Если у них нет покровителя, чтобы защитить титул и капитал. Деньги, братец, это деньги. Они вне сословий.

Я только головой покачал. Когда дело касалось денег, снобизм аристократии бесследно испарялся. Вот тебе и нравы.

На территории особняка Муромцевых уже стояли десяток машин. Дворецкий семьи спустился с крыльца, открыл дверь, помогая нам выйти. Сестра первым делом осмотрела номера припаркованных авто. Удивленно подняла бровь. Но ничего не сказала.

– Прошу за мной, – поклонился слуга и пошел к крыльцу. Мы последовали за ним.

Дом мало чем отличался от особняка моего отца. Такой же высокий, светлый, с добротной мебелью и витражными окнами.

Гости, в количестве пары десятков человек, уже собрались в холле. И я не знал никого из присутствующих здесь. Кроме княгини Алешиной. Гости разбились на группы, общались, пили вино, играли в «Мотыгу». Одеты девушки были под стать моей спутнице – роскошно и ярко. Мужчины выглядели проще, но некоторые хвастались эполетами и яркими нашивками на погонах кадетских курток.

– Наша задача обойти всех этих до конца вечера, – шепнула мне на ухо Анастасия. – Пообщаться, завести знакомых…