Не спеша я прошел километра четыре, потом перекурил и прошел еще километров пять по лесу. Это был обычный геологический маршрут длиной девять километров, и я каждый день, когда был геологом, проходил такое расстояние. Мой организм привык к такой работе и радовался. По дороге, когда я дышал чистым лесным воздухом, пахнувшим падающей листвой берез и осин, вспомнил, что надо уже поворачивать к дому – уже близился вечер, и я проголодался, как волк. Возвращаться обратно той же дорогой мне было скучно, и пошел другой дорогой, которая была длиннее, но на ней можно было увидеть новые и забытые места с довольно удивительными для меня сюрпризами, которые мне подготовила судьба-злодейка.

Я шел и шел по осеннему лесу, дыша свежим лесным воздухом. Километр за километром оставались за моей спиной, и наконец, я вышел на знакомую лесную дорогу. Если по ней пойти, то через полтора часа я уже буду дома. Солнце уже скрывалось за верхушками елей, и я не стал рисковать, – пошел по знакомой дороге. Она проходила среди густого ельника, и в нем практически ничего не было видно. Я поглядывал по сторонам, но кроме елей, там ничего не было видно. Я шагал, думал о разных вещах, – о ремонте, работе, женщинах, охоте на рябчиков, о нарядных щеглах, которые перелетали с одной обочины дороги на другую, – обо всем, что мне приходило в голову. Когда дорога сделала очередной поворот, мои глаза автоматически отметили какую-то несуразность в густом еловом лесу, – там, в наступающем сумраке, было скопление каких-то серебристых деталей. Недалеко были коллективный сады, и я стал ругать садоводов за то, что они выкинули какой-то свой хлам в самую глухомань.

Иногда среди этого хлама попадались нужные мне вещи: – стройматериалы, краска, кисти и тому подобные материалы, которые можно было выкинуть после ремонта. Я остановился, чтобы подумать – лезть мне в ельник, или пойти дальше по дороге. Лезть сквозь еловые ветки мне не хотелось, но я обозвал себя лентяем, и, не выдержав такого оскорбления, полез в самую гущу ельника.

Еловые ветки царапали лицо, шею, а всякий мусор сыпался мне за шиворот. К этому я был не готов – лазить по еловому лесу, а просто хотел прогуляться по осеннему лесу, иначе бы надел брезентовую куртку, с капюшоном. Ругая себя за неосмотрительность, я продвигался вглубь еловых зарослей, и не сводил своего взгляда с серебристых обломков. Они приближались с каждым моим шагом, и вскоре я вылез на небольшую полянку, окруженную высокими елями. На ней валялись целая груда серебристых обломков. Но под ними был остов какого-то аппарата. Садоводы вряд ли притащили этот аппарат сквозь еловые заросли, – он был большой для этого: размеры его были около четырех метров в длину и метра два в ширину.

Я сел на поваленную ель и стал изучать эти обломки и сам аппарат. Похоже, этот аппарат не притащили сквозь еловый лес, а он попал сюда по своей воле: – сверху, и, сломав себе все, что мог, упал, повалил при падении пару елей. Я схватил один обломок побольше, оттащил его на край полянки, потом утащил еще обломок, и таким образом расчистил место падения. Очистив аппарат от мусора, убедился в том, что обломки, которые я оттащил в сторону, были крыльями или хвостовым оперением. Сам аппарат теперь лежал передо мною и представлял собою капсулу с пузырем из небьющегося, прозрачного материала: – наверное, он был предназначен для пилота этого аппарата.

Судя по всему, он лежал здесь давно, так как все было покрыто мхом и лишайником. Но это меня не смущало – многие электронные устройства, найденные в аналогичных условиях, после того, как я их почистил, работали как часы. Может, и этот космический аппарат тоже будет работать, а может, и полетит.