Наивная дура, я тупо смотрела на сообщения, посланные моим мужем другим женщинам. В них ощущалась жизнь, страсть, флирт, игра… – чувства, которые последнее время проходили мимо меня и отдавались каким-то Кристинам, Жизелям, Мари… Я смотрела на монитор телефона и ощущала, как во мне ураганом сменяют друг друга разные состояния – от злости на него до жалости к себе, от желания разрушить все и всех до желания разрушить саму себя. Реальность, обнаружившаяся минуту назад, обжигала все мое существо, но сердце отказывалось ей верить.

Мысли, чувства, прошлое и будущее – все металось, вопило и рушилось. Это казалось мне невероятным: как можно приходить домой и так убедительно лгать, обвинять, наказывать меня своим равнодушием – и одновременно щедро дарить внимание другим…

Я не знала, что делать. Сосредоточилась на своем дыхании. Глубокий вдох, выдох.

«Вспомни, – говорила я себе, – как поступают женщины в подобных случаях. Одни делают вид, что ничего не знают, и собирают информацию. Другие следуют своим чувствам и открыто предъявляют их тем, кому они адресованы. А некоторые просто упаковывают свои вещи и навсегда закрывают за собою дверь прошлого».

Но идти мне было некуда. Мои родственники и самые близкие подруги проживали в стране, находящейся в четырнадцати часах перелета.

Я выбрала второй вариант. Внутренне омертвевшая, вошла в спальню и задала вопрос сонному мужу о его личной жизни.

Фрэнк поначалу стойко сопротивлялся, но, увидев свой телефон, мгновенно проснулся:

– Ничего серьезного… Это проститутки, я им платил.

Как же невыносимо тяжело смотреть на любимого человека, зная, что он тебе изменяет! Я пошла на кухню, схватила свою любимую оранжевую чашку и бросила на пол. Фрэнк, как-то сразу ставший ниже ростом, пошел вслед за мной.

– Ну, ударь меня, – сказал он и подставил щеку.

Эх, разбить любимую чашку куда легче, чем ударить любимого человека… Я плакала от бессилия и от злости, но одновременно искала выход из своего состояния. Словно тонула и пыталась добраться до спасательного круга.

Может быть, нам стоит вместе пойти на семейную терапию? Фрэнк не возражал…

Согласие не всегда гарантирует результат. На следующий день я приехала на консультацию одна. Психолог, выслушав мою историю, сделала вывод:

– Таких, как ваш муж, процентов тридцать. Из них менее пяти соглашаются на терапию. Подобные мужчины напоминают пустую емкость, которую они пытаются заполнить чем-то внешним, – машинами, покупками, женщинами… Вы были для него одним из таких объектов заполнения его внутренней пустоты, но сейчас у него появились другие объекты…

Как все сложно закрутилось! Будто мощная водяная воронка неожиданно возникла на спокойной глади озера. Признать правоту психолога для меня означало осознать свою Иллюзию близких отношений и реальность, в которой этих отношений уже не было. Но если психолог была введена в заблуждение моими словами (быть может, мой английский оказался недостаточно понятным для нее?), и мы с мужем по-прежнему любим друг друга – значит, временным недоразумением оказывается то, что происходит в последнее время? С позиции высшего смысла мы любим друг друга, но для какого-то урока должны пройти через этот период боли и разочарований?

Я верила, что любовь находится в самом центре нашего существования, иногда становясь незаметной за временными импульсивными действиями. У кого-то хватает настроенности на свет Любви, а у кого-то случаются сбои…

Когда-то мне хотелось любить и быть любимой тотально, всей душой… Чтобы встретить не формальное: «Ну, ты же знаешь, я тебя люблю», а нечто огромное-преогромное, как Мир, как Вселенная, идущее от наполненного сердца: «Люблю. Навсегда». Чтобы все – ради Него, для Него, вместе с Ним.