– Холодный, – огорченно протянул Уильям и взглянул исподлобья на Бэт, его глаза потемнели, а лунный свет, падающий из окна, заставил все тело сверкать и переливаться серебристым светом. Ничего более прекрасного Бэт раньше не видела, от удивления и восторга она впала в оцепенение. Как будто тысячи маленьких огоньков, взявшись из ниоткуда, нарисовали образ мужчины, такой прекрасный и такой недоступный.

– Для тебя я хотел бы быть горячим, – прошептал Уильям над самым ее ухом.

Сердце Бэт учащенно забилось, а к горлу подступил комок. Ей стало жарко, несмотря на близость Уильяма или благодаря ей. Бэт скинула с себя плед и встала. Уильям последовал за ней. Кончиками пальцев она продолжила скользить по силуэту его руки, плечам и волосам. Блестящие огоньки лунного света, которыми наполнился облик Уильяма, подрагивали от прикосновений Бэт. Она осторожно коснулась его щеки.

«Можно?» – прочитал он немой вопрос в ее глазах и так же беззвучно ответил согласием. Затаив дыхание, Бэт поднялась на цыпочки, закрыла глаза и нежно выдохнула поток воздуха в его губы. Когда она открыла глаза, Уильяма рядом не было. Он стоял у окна, отвернувшись, лунные огоньки пропали, вслед за самой виновницей волшебства, которая скрылась за облаками.

«Что я наделала», – испуганно подумала Бэт и поспешила закутаться в плед, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение. Опять воцарилась тишина.

– Кхм…, надеюсь, ты не хотела меня сдуть, – Ульям шуткой попытался сгладить неловкость ситуации.

– Нет, – без настроения отозвалась Бэт. Она все еще была под впечатлением от всего произошедшего.

Они молчали.

– Ты сказала, что твой коллега Скотт предложил тему для экзамена назло. Почему он должен злиться на тебя? – снова попытался перевести разговор в другое русло Уильям.

– Да просто я ему отказала, единственная из нашего офиса, и это его разозлило, – поддержала тему Элизабет.

– Отказала?! Что это значит? Он пытался склонить тебя к близости? – разозлился тот.

– У нас это называется флирт! – спокойно ответила Бэт.

– Ничего себе флирт, пытаться затащить девушку в постель, а после отказа делать ей гадости! Что же это за время такое – полная безнравственность! – Уильям, разозлённый и сердитый, метался по комнате, в то время как Бэт наблюдала за ним с недоумением.

– O tempora! O mores! – задумчиво произнесла она.

– Что?! – огрызнулся Уильям.

– Я говорю, «о времена, о нравы»! Это Цицерон сказал, между прочим, еще до нашей эры. Философ такой, – добавила она и устало опустилась на диван, оставив без внимания агрессивный выпад Уильяма.

– А знаешь, что мы сделаем завтра? Мы пойдем вместе, и я помогу тебе! Заткнем за пояс этого выскочку. Как тебе такая идея, Бэт?

– А что? И правда, хорошая идея, давай так и сделаем… только завтра, – сонно ответила Бэт и закрыла глаза, притворившись спящей.

Какое-то время Уильям смотрел на Элизабет, затем подошел ближе и в очередной раз, забыв о форме своего существования потянулся за пледом, чтобы укутать ее. Рука скользнула сквозь одеяло и беспомощно схватила воздух в пространстве. Угнетенный и разозленный собственным бессилием, Уильям с силой сжал кулаки и зажмурился. Затем, дав себе немного времени, чтобы успокоиться, он склонился над Бэт и коснулся ее волос губами. Нужно было уходить. Ночью он всегда уходил, чтобы не позволить ей замерзнуть и простудиться во сне.

Когда Уильям покинул квартиру, забрав с собой поток холодного воздуха, Бэт открыла глаза. Она повернулась на спину и уставилась в потолок. С тех самых пор, как в ее жизни появился Уильям, многое изменилось. Да и сама Бэт изменилась. Она чувствовала, что встретила родственную душу, но душу, у которой не было плоти. Все, что делал Уильям, то, как он говорил, как двигался, как шутил или смеялся – все, заставляло сердце девушки учащенно биться в груди. Последний месяц они много времени проводили вместе. Гуляли, много разговаривали или просто молча сидели у окна в маленькой квартире Бэт. Она пыталась как можно больше рассказать Уильяму о современном мире, в котором он оказался. И когда тот, как ребенок, восхищался простым, казалось бы, вещам, Бэт чувствовала, как в ее сердце растет неведомое до сих пор ей чувство. Бэт чувствовала себя нужной и из-за этого счастливой, она и выглядела счастливой. Она стала по-другому одеваться, по-другому говорить и вести себя, и в ее окружении не могли не заметить этого. По натуре она была мечтательницей, но как далеко могли завести ее мечты! Бэт застонала и закрыла лицо руками. Не так она представляла свой первый поцелуй, да и можно ли считать это поцелуем? Нужно было все хорошенько обдумать. Впереди ее ждала целая ночь.