– Бублик, чёрт рыжий! – негромко с укоризной сказала она и скосила глаза влево – завозился во сне Би, не проснулся, поискал рукой, нащупал её грудь, сжал пальцы, небольно, осторожно, и притих. Ей было хорошо, а снов она не помнила. Что кроме кота могло пробудить её? Какой-то звук? Да, в ночи что-то ещё звучало, и природа звука была непонятной, неживой, но изменяющейся, похожей на порывы ветра… Это и был ветер, но не городской, а как в лесу, проносящийся между деревьев, несущий листву и запахи травы. И тут будто боль пронзила её, острая, как от зубного нерва, и теперь стало действительно страшно, нахлынуло чувство чего-то, что немедленно требовало действия, но что это было, что она забыла? Выключить утюг в квартире с оставленным в одиночестве ребёнком? У неё не было маленького ребёнка? Откуда это чувство опасности, угрожающей близкому человеку, причём – именно по её вине? Перед кем и в чём она виновата? Кому грозит эта смертельная опасность, какова её природа? Ей казалось, что она слышит захлёбывающийся, умоляющий о помощи крик. Не было этого крика, иначе Би слышал бы его и не спал так безмятежно… Но разве он спит? Он приподнялся на локте и крутит головой, в том же недоумении, что и она, тоже ничего не понимает, вскакивает с дивана и подбегает к окну. Выглядывает во двор, зачем-то хватается за ручку, пытается повернуть её, чтобы открыть окно? Что он там мог увидеть? Только ветер шумит за стеклом, и кот сидит в темноте, не шевелясь и глядя на них… Би рвёт и крутит ручку окна, он не смотрит на неё, что-то увидев за стеклом, но ведь там нет ничего. Она уже сидела, прижав руки к груди, и её била дрожь. Значит, опасность была там, снаружи, и скоро она придёт сюда, к ним в комнату, и надо что-то сделать, что-то, но что? Если бы знать, что это…

– Би! Что это? Что происходит, ты можешь …Скажи, что это, что мы можем сделать! Ведь надо что-то делать, пока оно не пришло. —

Он наконец повернул к ней лицо, и оно было совершенно спокойно, только дышал он, как после марафонской дистанции, и глаза широко открыты… Но ничего не видят, будто… будто он спит…

– Ты что-нибудь видишь, Алкин? Видишь? Потому что я не вижу ничерта! И что здесь делает этот кот? Откуда он взялся? Это ты впустила его? Это ИХ кот! Они должны быть тоже здесь, они должны вернуться, потому что они ждут … —

– Кто, Би? Кто должен или не должен придти? Кто ждёт? Кот – это-же Бублик, твой друг, ты сам принёс его сюда. Что всё это значит? … —

Но он уже не стоял у окна. Он сидел на диване, рядом с ней, и, держа её ладонь в своей, говорил спокойно и рассудительно, будто продолжая недавний разговор.

– Да что ж я за урод такой… вот идёт разговор о Пастернаке, и слушаю, а душа не воспринимает… какие-то восхищения» Доктором Живаго», которого я попробовал читать и не пролез дальше двух абзацев – ну не пошло. Застряло… а там говорят, цитируя А. Вознесенского – " ТЕЛО романа как сиреневый куст и бла-бла-бла» и т. д. – ВЕЛИКИЙ (опять ВЕЛИКИЙ!!!) роман о любви… и в Переделкино какие-то глотки свободы… и перипетии с неполученной нобелевкой и итальянские революционеры-мастурбаторы… беру книжку Пастернака – стихи … – а там выспренные слова и унавоженные провинциальные улочки, грязные вокзалы, рейсфедер медного всадника и штрихи трамваев: —

– " … велось у всех, чтоб за обедом

Хотя-б на третье дождь был подан,

Меж тем как вихрь – велосипедом

Летал по комнатным комодам … " – это наугад выхвачено… НУ НЕ ПОНИМАЮ!!!! а дальше ещё и опять выхвачено наугад —

«Там – гул. Ни лечь, ни прикорнуть.

По площадям летает трут.

Там ночь, шатаясь на корню,