По мере того как приближался восход и становилось светлее, Агнес начала различать под деревьями подлесок, похожий на папоротники и хвощи, – густую массу кустарников и цветущих растений, над которыми жужжали ранние пчелы. Ее охватил первобытный страх перед этими дремучими зарослями.

– Вы хорошо знаете лес? – спросил ее Оливер.

– Я городская девочка. Я даже не знаю большинство этих деревьев.

Он улыбнулся.

– Ну некоторые – вариации тех, что растут на Базовой Земле. Или росли когда-то. Некоторые – нет. – Он стал показывать: – Лавр, грецкий орех, кизил. Это, я думаю, что-то вроде карликовой секвойи. Вон те с обнаженными корнями – лавры. Вьющиеся – в основном жимолость и фикусы-душители, но мы встречали и виноградные лозы…

Из переплетения лиан выскочило маленькое существо и побежало по открытому пространству – наверное, к воде. Оно не успело уйти далеко – Никос тут же набросил на него сачок.

Мальчик подобрал бьющееся маленькое животное и резким, уверенным движением свернул ему шею. Затем выудил добычу из сачка и, подняв вверх, потряс перед отцом. В длину около фута, с несоразмерно большими задними лапами, животное показалось Агнес похожим на кенгуру. Оливер улыбнулся сыну и показал большой палец.

Это будто стало сигналом к действию. Животные начали выскакивать еще, одно за другим, взбираться на деревья и бегать по веткам или по земле и даже планировать в воздухе при помощи похожих на крылья кожаных мембран. Большинство животных оставались вне досягаемости или убегали быстрее, чем реагировали охотники, но некоторые попадали в сачки и ловушки на земле.

Скоро перед Агнес выросла маленькая кучка тел, и она уставилась на странных существ. Это были местные пушистики, как называли их колонисты. Одни казались искаженными версиями знакомых ей созданий – белок и опоссумов, а другие были ни на что не похожими, будто их придумали для какого-то фильма про чудовищ. Ее поразили детали – полосатый мех, застывшие открытые глаза, каждое животное было по-своему совершенным, даже мертвое. Хорошо хоть, что добыча охотников оказалась незначительной: наверняка пушистики настолько многочисленны, что их обширной популяции не нанесено ущерба.

Из тумана на востоке вырвался столб солнечного света.

Оливер, затенив глаза ладонью, посмотрел в ту сторону.

– Солнце полностью взошло. Представление окончено. Рассвет – лучшее время, чтобы ловить этих созданий. Вы видели их: они все малютки и не слишком красивые. Полагаю, такова цена эволюции в густом лесу. Все они питаются насекомыми, а не плодами или листьями. Мы думаем, это потому, что деревья вечнозеленые и не сбрасывают листву. Листья становятся для пушистиков ядовитыми или невкусными, и они их не едят. Все пушистики выходят на охоту рано, как только вылетают насекомые, а холоднокровные существа – ящерицы, лягушки, жабы – еще вялые после ночной прохлады. А в полдень найти пушистика трудно. – Он посмотрел вверх на лесной полог над головой. – Мы не знаем, кто еще живет в лесу, в смысле, все виды. Мы только изучили их повадки, поэтому можем их ловить. А по ночам, понимаете, здесь из тьмы выходят совершенно другие создания. Мы слышим, как они ухают. Никто ничего о них не знает. Возможно все что угодно.

– И тролли, – с улыбкой произнес Лобсанг/Джордж. – Я слышал их прошлой ночью, и раньше тоже. Зов.

– Да. Хорошо знать, что они здесь, правда? А теперь идемте. К слову о больших птицах, Марина обещала вам охоту на пасхальные яйца. Надо зайти в лес чуть дальше… Эй, Никос, ты нашел это гнездо, не хочешь нас проводить?

В глубине леса оказалось не так плохо, как боялась Агнес. Самой большой трудностью было рассмотреть, куда ступать в сумраке. Землю покрывала спутанная трава, в основном не выше колен. Агнес была рада, что впереди идет Никос, опытный и молчаливый, а по бокам – Оливер и Лобсанг.