Еремеев облизал пересохшие губы.

– Да не волнуйтесь вы так, – "гусеница" вытянулась вверх и через стол наклонилась прямо к его лицу. – Сразу вас никто не сожрёт.

И широко улыбнулась беззубым ртом.

Сидящая в углу кроликоподобная особа вскинула голову, захихикала и бросилась протирать очки, а за окном ещё раз протарахтело нечто, теперь уже в обратном направлении.

– Шикарное место, – сказал Еремеев, брезгливо отклоняясь назад от хитиновой головы "гусеницы" и выглядывая в окно. – Но шумное.

Конечно, никакой железной дороги там не было, была всё та же худосочная закатная роща и протоптанная через неё широкая грунтовая дорога, воздух над которой дрожал и плавился от жары.

– Шумное, – согласилась "сороконожка". Глазки её мигнули. – Как и всякое перепутье.

Она подтянулась, тяжело перелезла прямо через стол и доверительно устроилась рядом с Еремеевым на скамье. Еремеев, никогда до этого брезгливостью не страдавший, инстинктивно подвинулся и оттянул ворот рубашки, пытаясь справиться с дурнотой.

– Знаете… – печально наблюдая за его манёврами, вздохнула "сороконожка". – Всё до безобразия просто. Сегодня утром юный понтифик пропал при весьма странных обстоятельствах.

– Сегодня вообще было странное утро, – заметил Еремеев.

– Странное, – согласилась "сороконожка". – И мы хотим помощи.

– От меня?

– От кого-нибудь, кто окажется в состоянии. Мальчика надо найти, пока с ним ничего не случилось.

Мания величия, подумал Еремеев, вызванная галлюцинациями, или галлюцинации, вызванные манией величия, так что первым официальным учреждением по "возвращении" как пить дать будет психоневрологический диспансер.

– Меня зовут, когда требуется установить подлинность свидетельств, – развела лапками "гусеница". – И она была установлена. Младший сын короля традиционно назначается главным духовным лицом. Три дня назад у короля родился сын, и к нему, как к младшему, перешли все права и обязанности его старшего брата. А сегодня утром он пропал. Такое в истории случается не впервые. Но в этот раз есть… Есть определённые сложности. Старшему брату пропавшего понтифика всего три года, и он не мог организовать похищение младшего в силу своего малолетства. Кроме того, старший сын короля тоже пропал. А страна без понтифика может впасть в мятежи и междоусобицы.

"Гусеница" вздохнула.

– Три дня назад, в тот день, когда младший из пропавших детей родился, королю был явлен странный знак. Он видел сон о грядущих переменах, и перемены эти впечатывались фиолетовыми письменами, как синяками, на телах обоих его сыновей.

– Неприятный сон, – заметил Еремеев.

– Королям вообще редко снятся приятные сны.

– А до рождения своего старшего сына понтификом был сам король, – не столько спросил, сколько констатировал факт Еремеев.

На улице за окном снова что-то вспыхнуло, прогрохотало, и испуганно вытаращившийся в окно Еремеев успел заметить промелькнувшую за решёткой большую белую тень.

– Король, – грустно согласилась "сороконожка", прислушалась к чему-то неслышимому и заёрзала. – Знаете, тут вот выяснилось, что мне необходимо покинуть вас. Дела. Они сами расскажут вам всё остальное.

– Мир всё рассказывает сам, – тихо, словно пугаясь звука собственного голоса, сказало сидящее в углу существо, когда они остались одни, и поправило пальцем сползшие на кончик носа очки. – Если к нему хорошо присмотреться.

И неловко улыбнулось, точь-в-точь большой запуганный кролик.

– А что это за… мир? – вкрадчиво спросил Еремеев.

– Как что за мир? – удивилось существо. – Земля, конечно.

***

Второй коридор, по которому его вели, был так же угрюм, как и первый. Серый потрескавшийся потолок был таким же тёмным и низким, – таким низким, что забранные ржавыми решётками светильники время от времени касались пустой, как барабан, Еремеевской головы.