Вернувшись домой, я загрустила по морю и уходящему лету. И отправилась в столицу за пару дней до начала занятий, чтобы успеть походить по магазинам.

А теперь я, третий раз за лето, сидела в инете.

До того как я приехала в Минск и у меня появился мобильник, я не понимала, зачем он нужен, и удивление тому, что у меня его до сих пор нет, раздражало. По телефону я говорить не особо любила, да и редко это бывало нужно. Если надо, можно даже на мобильник позвонить с городского. А сколько на него денег уходит! Когда у тебя их постоянно нет, такие траты кажутся ещё больше и бесполезнее. Но потом привыкла, и он стал необходимой вещью – потому что они были у всех, их повсеместно использовали и включали в тактику и стратегию решения жизненных задач (позвони, как подъедешь, если меня не будет на месте – звоните, и пр.).

Зачем нужен комп, если есть телевизор, книги, журналы, радио, кассеты, и даже на них времени не хватает, я тоже не понимала, пока не стала пользоваться им регулярно. Впрочем, поскольку музыкального центра у меня не было тоже, я полагала, что комп пригодится, чтобы слушать и переписывать диски. И злилась, что курсовую надо печатать – при том, что у многих студентов компа нет, ноуты дороги и редки, а в компьютерный класс поди пробейся. Нам-то можно было за очень умеренную плату пойти к Нате, если на её компах не набирались в это время заказные работы. Теперь мне не терпелось обзавестись своим.

В период недеяния в ЖЖ коротко написала: «Хикикомори», – подумала и добавила: «или хикикимора». Поскольку стали поступать вопросы, поначалу отправила всех к гуглу, а потом наваяла заметочку и наказала читать. Наказала чтением.

«Мужской и общий род – хикикомори, женский – хикикимора. Хихикающая кикимора, которая не выходит из дома, боясь, что её поглотят лес и море. При чём тут лес и море? Просто фраза «Memento mori», как известно, трактуется как «Моментально – в море!», но по-японски «мори» – это лес. О темпура, о морес! «Морес» – множественное число от «море». А я хочу сказать – мементо хикикомори, то бишь проверяйте иногда, живы они или загнулись. Тех, кто охикикоморился и хикикоморствует лукаво, нужно расхикикоморивать, но осторожно, иначе они могут охикикоморить и вас».

Отъезжая в Крым, оставила новый текст: «Выхикикоморивалась-выхикикоморивалась, да и выхикикиморилась».

Последовали комментарии:

«Отхикикоморилась, бедняга… Хикикоморе ей пухом!»

«Абы не прахом».

«Повесть о глокой куздре и семи нетопырЯх в соавторстве с Акутагавой. Рассказ о том, как великий и могучий сам себя обдурил».

На последнем я зависла и попросила пояснить. Получила краткую лекцию о роли глокой куздры в языкознании и о рассказе Акутагавы об ассимиляции японцами приходящих к ним на свою голову иностранных веяний и религий (аналогично ассимиляции под свои нужды русским языком иностранных слов), а также ссылку на журнал одного филолога, который писал о подобном на примере словечка «имхо». Рассказ прочитала, а журнал стала поглощать с дикой скоростью. Кроме того, прочно засела в голове идея поэмы как раз о мёртвой царевне и семи нетопырях. Причём на светлой стороне мира они должны были быть – аллегорически – Белоснежкой и семью гномами, а по ночам… Или нет, а в параллельном мире…

Очнулась от Интернета я вечером. Пока делала чай – залипла в окно.

Мне нравится вид из окон общаги. Кругом огни, небоскрёбы – беларусского масштаба, конечно, а не настоящие, но я выросла в хате, а вокруг привыкла видеть или частный сектор, или двухэтажки, или максимум хрущёвки, так что высотки, сверкающие ещё новыми стенами, а по вечерам – стенами светящихся окон, меня вдохновляли. Свой дом – это шикарно: можно шуметь самому и не слышать, как шумят соседи, к чему за год так и не смогла привыкнуть. Всякую старину – обожаю. Но эти вот громады спального района – знак мегаполиса, его ярких огней, постоянного движения, оживления, неисчерпаемых возможностей, бесчисленной весёлой молодёжи. От этого чувствуешь в себе невероятный всплеск энергии и радости, хочется веселиться с друзьями, куда-то мчаться, хоть бы и за покупками, что-то делать.