Я так и делаю, прямо сейчас.
Где?
Везде, куда бы ты ни посмотрел.
Да нет, я имею в виду так, чтобы это было неоспоримо, чтобы никто не смог отрицать этого.
На что бы это было похоже? В какой форме или в каком виде ты бы хотел Моего явления?
В той форме и в том виде, которыми Ты на самом деле обладаешь.
Это было бы невозможно. Дело в том, что у меня нет той формы или того вида, которые вы бы поняли. Я могу принять форму или вид, которые вы могли бы понять, но тогда все сделали бы вывод: то, что они видели, – это и есть единственная истинная форма Бога. А ведь на самом деле это будет лишь одна форма из множества.
Люди думают, что Я – это то, что они видят, а не то, что они не видят. Но Я – Великий Невидимый, а не то, чем Я выбираю быть в каждый новый момент. В определенном смысле Я являюсь тем, чем Я не являюсь. Я происхожу из неявленности и к ней всегда возвращаюсь.
Однако, когда Я прихожу в той или иной конкретной форме, в которой, как Я думаю, люди смогут понять Меня, – люди приписывают Мне эту самую форму отныне и вовеки. И стоит Мне прийти в любой другой форме к другим людям – первые скажут, что Я не приходил ко вторым, потому что Я не был похож во второй раз на то, чем Я был в первый, и говорил не те же самые слова – как же это мог быть Я?
Понимаешь, поэтому-то и не имеет значения то, в какой форме и манере Я раскрываю Себя, – какую бы манеру Я ни выбрал и какую бы форму Я ни принял, ни одна не будет бесспорной.
Но если бы Ты сделал что-то, что было бы свидетельством истины о том, кто Ты, вне сомнений и вопросов…
…все равно кто-нибудь сказал бы, что это от дьявола или просто чье-то воображение. Или еще что-нибудь, но не Я.
Если бы даже Я раскрыл Себя как Бога Всемогущего, Владыку Неба и Земли, и стал бы передвигать горы, чтобы доказать это, – все равно кто-то сказал бы: «Это от сатаны».
И это так, как должно быть. Ведь Бог проявляет Божественное «Я» Божественному «Я» не через внешнее наблюдение, но через внутренний опыт. Когда внутренний опыт открывает Божественное «Я», внешние проявления излишни. А если необходимы внешние проявления, то внутренний опыт невозможен.
Если пpосят об откровении, оно не может быть явлено, ведь такая просьба сама по себе является утверждением, что просимое отсутствует и ничто от Бога в данный момент не открыто. Подобная установка рождает определенный опыт. Ибо твоя мысль, чего бы она ни касалась, способна творить, и твое слово продуктивно, и твои мысли и слова, вместе взятые, очень эффективно создают реальность. Поэтому ты будешь ощущать, что Бог сейчас не явлен: ведь, если бы Он был явлен, ты бы и не просил Его сделать это.
То есть я не могу просить все, что я хочу? Ты говоришь, что, молясь о чем-то, мы тем самым отталкиваем это от себя?
Это вопрос, который задают веками, – и всякий раз получают ответ. Вы либо не слышите ответа, либо не хотите в него верить.
На этот вопрос вы снова получаете ответ – в сегодняшних терминах, на современном языке:
Ты не будешь иметь то, о чем просишь, равно как и не сможешь иметь то, чего желаешь. А всё потому, что твоя просьба сама по себе является утверждением отсутствия и твои слова о том, что ты чего-то хочешь, работают только на то, чтобы произвести опыт отсутствия этого в твоей реальности.
Таким образом, правильной молитвой является не молитва-просьба, но молитва-благодарность.
Когда ты заранее благодаришь Бога за тот опыт, который ты выбрал пережить в своей реальности, ты, по существу, благодаришь за то, что есть… в действительности. Благодарность, таким образом, есть наиболее мощное заявление для Бога: подтверждение того, что еще до того, как ты попросил, – Я уже ответил.