ТАИР – Ну насчет «чистосердечности» раскаяния – с нравственной точки зрения, вопрос, конечно, сложный.

ДАНИИЛ – Вы имеете в виду степень «чистосердечности»?

ТАИР – Я думаю, что бывают случаи, когда преступник действительно раскаивается. Все-таки совесть – не пустой звук. Но во многих случаях это бывает и просто удобной формулировкой, употребляемой с целью смягчить наказание. Поэтому я предпочитаю более прагматичную терминологию. А явка с повинной действительно может облегчить положение подозреваемого и его дальнейшую судьбу, смягчить наказание. Но только если она соответствует фактам, а не искажает их. Тогда получается, что подозреваемый сам себе на ровном месте выдумывает срок или его увеличивает. А правосудие в результате страдает, следовательно, страдает и общество в целом, поскольку настоящие преступники остаются на свободе и наглеют от безнаказанности.

ДАНИИЛ – Зачем же подозреваемому на себя наговаривать?

ТАИР – В органах правопорядка уголовным преследованием занимаются две службы – оперативная и следственная. И между ними зачастую возникает конфликт интересов. У так называемых «оперов» показатель – количество раскрытых преступлений, по этому показателю судят о качестве их работы.

ДАНИИЛ – Диалектический закон перехода количественных изменений в качественные – в школе, помнится, проходили…

ТАИР – В том-то и беда, что диалектика тут школьная, поверхностная… Потому что качество работы следователя оценивается по количеству дел, переданных в суд.

ДАНИИЛ – И в чем же тут конфликт интересов? Что раскрыли, то и передали?

ТАИР – Это если все на самом деле добросовестно раскрыли.

ДАНИЯЛ – Ага! Кажется, я понимаю…

НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ ФОРТОЧКИ ОТКРЫТЫМИ!

ТАИР – Не всегда «раскрытое» преступление совпадает с делом, направленным в суд. Опера говорят следователям: вот мы вам раскрыли преступление, почему вы дело не отправляете? Да потому, как говорится, посему, и не отправляем. Помнится, когда я сам следователем работал, было у меня одно дело по кражам. Я задержал «форточника».

ДАНИЯЛ – «Форточник» – это такой узкий специалист по квартирным кражам? А название – по способу проникновения?

ТАИР – Так вот, в один прекрасный день приходит ко мне опер с 35-ю эпизодами краж всего района и говорит, что всё это – подвиги моего «форточника». Мне это показалось несколько удивительным. Но опер настаивает, предлагает следственные эксперименты провести. Допрашиваем «форточника»: «Точно ты это сделал?». Он говорит: «Да, это моя работа». Дело уходит в суд. И его осуждают.

ДАНИЯЛ – По всем эпизодам?

ТАИР – Если бы так! По одному-единственному, за который я его и задержал изначально. По остальным тридцати пяти – оправдывают. Там улики не совпадают, а там – вообще алиби. Вот вам и явка с повинной. Вот вам чистосердечное раскаяние! А ведь ему ещё и повезло – мог сесть и за чужие дела. А те, кто их совершили, до сих пор спокойненько гуляли бы себе на свободе. А так есть надежда, что их все-таки поймали.

ДАНИЯЛ – Да уж, чистосердечным такое раскаяние трудно назвать. А чем оно объяснялось?

ТАИР – Я не знаю, что ему сказал опер, или что пообещал… Этот «форточник» вообще-то наркоман и подлежал принудительному лечению.

ДАНИЯЛ – Ну, понятно, что таким людям можно пообещать… И манипулировать ими нетрудно.

быть очень внимательным, вплоть до того, как составлены документы,