Картер, кстати, оказался прав, на следующую неделю был запланирован семинар по политологии.

В то, что помощь в подготовке от Рея состоится, она сомневалась и рассчитывала сама подготовится.

«Его участие в принципе не так сильно нужно, если у меня у самой учеба нормально пойдет. Возможно даже поставленные им бонусные баллы роли не сыграют.»

Она поморщилась, подумав о том, что в противном случае придется просить деньги у родителей, с которыми почти не общалась. Да и созванивалась в основном с отцом. Ее мать выбор колледжа и специальности расценивала как предательство своих высокодуховных идей.

Отец профинансировал аренду квартиры, которую Лета выбирала сама. Небольшая, уютная, в старом пятиэтажном здании красного кирпича. Их с Бек квартирка находилась под самой крышей, но Лета туда ни разу не выбиралась с момента переезда. Но своим выбором она была довольна и, пожалуй, улица на которой находился их дом – вторую неделю приковывала ее интерес.

Простой квартал с непривычно узкой дорогой и пристроенными друг к другу пестрыми зданиями ассоциировался у нее с ее малой родиной – Ирландией. Ее она видела только в детстве, но запомнила. Последние пару лет она мало обращала внимание на окружающую обстановку. Но проходя по улице к своему дому, запоминала каждую деталь. Тут был даже один Ирландский паб, а в конце квартала -ресторан Русской кухни. Однажды она затащила туда Бекки перекусить.

С Россией у Леты было две ассоциации.

Первое это то, что из-за легкого ирландского акцента в детстве, который похож на русский, в новой школе и стране ее принимали за русскую. Второе, когда в возрасте ее 12 лет, ее отец организовал семейный тур по городам Европы и одним из городов был Санкт – Петербург. И этот город запомнился ей своей помпезностью, масштабностью и отголосками сложной истории непростого ушедшего 20 века. Столетие, которое рождало одновременно новые надежды и кровавые идеологии, музыку свободы и гимны диктаторских режимов. Возможно рассуждения над сложными событиями двадцатого столетия и повлияли на выбор специализации в обучении.

Лета считала, что в 20 веке было равносильно много прекрасного и ужасного и оба варианта существовали в двух воинствующих крайностях. В этом противостоянии и хаосе сформировало новое неоднозначное искусство, нашедшее место и в жизни Леты.

Встретив Лету на улице, имея стереотипное мышление, мало кто мог бы поверить в то, что она обожала поп – арт, рок музыка с начала семидесятых и восьмидесятых годов и мускул- кары, особенно Додж Челленджер 1969 – 1970 годов.

Ее Додж, которого с ней больше не было.

Машина, которая была для нее тем самым любимым мужчиной и настоящей подругой одновременно. Ну и подарком отца, с которым у нее были более теплые отношения чем с матерью. Лета каждый раз приходила к мысли, что как дочь не оправдала именно его ожиданий, а не матери.

Отдавала Додж в чужие руки скрепя сердцем и ощущая себя предателем, пусть даже почти и не ездила на нем последний год. Он напоминал ей о страшном событии, погрузившем ее жизнь в личный апокалипсис, но прощалась, отдавая частичку себя.

На парковке рядом с колледжем стояло много красивых машин премиум сегмента, но все они казались Лете современной и дорогой безвкусицей…и там не было ее мускул – кара.

Она задумалась «Интересно, какую машину водит Картер? По любому же что-то водит…» Потом одернула себя «Вообще какая мне разница? Проблема в том, что я сейчас или вожу арендованный велосипед или пассажир общественного транспорта. Ну или на своих двоих. Что в принципе не плохо».

***

В последние дни Лета отмечала, что Бекки часто с кем-то переписывалась. Выглядела в эти моменты она жизнерадостной. У Леты зрела мысль «А не связалась ли она снова со своим бывшим…». Но пока этот вопрос не задавала. Считая ненужным на пустом месте напоминать про плохое былое.