Но тут память начала подкидывать кадры, проносившиеся в голове со скоростью фотосъемки.

Вот любимый Дима нежно обнимает блондинку из кафе, да так ласково, что силикон из ее губ, кажется, вот-вот лопнет от ее огромной неохватной улыбки.

Вот следующий кадр, Дима хмурится, с отвращением разглядывая ненакрашенную и взлохмаченную Лену, когда она хотела с ним поделиться своими проблемами.

А вот еще Дима, который мог часами рассказывать про себя великолепного, про свои достижения, а Лена лишь как молчаливый зритель должна была охать и восторгаться его внеземными достоинствами.

Лена также вспомнила, что за три месяца общения и отношений с Димой она не получила ни одного знака внимания, подарочка, даже ни одной хотя бы хилой розочки в целлофане. Дмитрий был в этом плане весь прижимист, да и в любом другом плане также. Даже при свидании в кафе он платил только за себя, угостить свою девушкой, коей Лена себя считала, он ни разу не догадался. Он платил по счету только за себя, и, приглашая в кино, покупал билет только себе. В угаре влюбленности Лена как бы не обращала внимания на такие факты, ей даже казалось, что бережливость – неплохое качество для мужчины, но когда бережливость переходит в жадность и скаредность, то это уже убивает всю романтику. А она действительно любила, сходила с ума от любви к нему, потому закрывала глаза на многие недостатки избранника. Вот, действительно, что она сама себе билет в кино не купит? И цветы ей и не хочется, зачем дома этот веник держать, если через два дня букет завянет.

«Деньги на ветер!», – так говорил Милонов, а Лена неуверенно кивала. «Конечно, дорогой. Как скажешь, дорогой!». А на самом деле, как и любой настоящей женщине, Лене цветов хотелось, но нельзя же показаться перед ним меркантильной бабой, требующей от мужчины подарков и цветов, украшений. Мама рассказывала, что от таких баб мужчины сбегают, сверкая пятками. Маме Лена привыкла верить, удержать возле себя Диму тоже хотелось, потому она и терпела, мирилась с его недостатками.

Бес прав – скоро ей тридцать лет стукнет, когда и с кем она еще построит отношения, а семью, детей, смешного пса в окружении розовых кустов очень хотелось. И вообще, розовых кустов и роз тоже очень хотелось.

Попросить у Беса, что ли? Лена задумалась. Ей действительно цветов очень давно не дарили, а Бес выполнит все ее желания, любые желания.

С такими мыслями они подъехали к ее дому, и Лена поразилась до глубины души.

Возле подъезда не было места даже припарковаться – весь двор, вся подъездная дорожка, все окружающее пространство было завалено розами – красными, розовыми, белыми. Их было тут сотни, тысячи штук. А посреди этого великолепия на коленях у ее подъезда стоял Дима Милонов и, увидев выходящую из машины Лену, протянул ее огромнейший букет бордовых роз, больше ее собственного роста.

– Ты слышала, Семеновна, поговаривают, князь Разумовский вернулся! Ты то все про всех знаешь, расскажи, каков он? – княгиня Анастасия Снежина лениво потянулась в теплом уютном кресле и, прикрыв глаза, поинтересовалась у свахи.

– Так точно, все истинная правда. Вернулся, ей богу, вернулся. Борис Наумович Разумовский действительно, уже пару недель в столице. Остановился в доходном доме Иллюшиных, и уже начал выходить в свет. Все считают, что он отличная партия, лучше в городе и не сыскать. Борис Наумович получил отличное образование – учился у нас Императорском университете, сам ректор Барышев его необычайно хвалил, поражался его уровню знаний, он учился на факультете восточных языков. Потом несколько лет жил в Азии, путешествовал по Египту. И теперь такой способный юноша, наконец-то, вернулся в Россию. Говорят, отец решил его женить. Так что, голубушка – Анастасия Демидовна, прошу обратить внимание, – Лидия Семеновна, наперсница княгини Анастасии Снежиной, мило поклонилась барышне, а затем с лукавой улыбкой добавила: – А еще Борис Наумович молод, хорош собой, писанный красавец, как сказала Антонина Дормидонтовна, так еще и необыкновенно умен, а его отец обещал оставить ему немалое состояние.