Твою ж мать! Опять мысли не в ту степь.

Я перевожу дыхание и снова набираю Нике:

— Ага, получил. Фотка — класс! Сейчас отправлю тебе свой паспорт. И ты тоже не тяни, сканируй уже документы. Кстати, про оператора своего не забудь.

Минут через двадцать она присылает мне все, что нужно. Первым делом я, конечно, заглядываю не в ее паспорт. Меня больше интересует мужик, что так хорошо осведомлен о лучших ракурсах злючки. Хочется, знаете ли, глянуть на эту наглую рожу, что постоянно тычет камерой в декольте моей будущей «девушки».

Мои пальцы застывают на тач-паде. Ну надо же! Оператор злючки вообще не мужик: с фото на меня смотрит совсем юная девчонка. Чем-то она, кстати, похожа на Нику, и фамилия у нее та же. Наверное, это Никина сестра, — думаю я, и в груди разливается странное тепло.

Минут через двадцать приползает Антон. Видок у него такой, будто пару минут назад брат выполз из-под катка: лицо помятое, волосы взъерошенные.

— Я ща сдохну! — твердит Тоха и с опаской придерживает голову руками.

— Не, мамуля, так не пойдет, — ворчу я. — Сначала отработай, как положено, а потом сдыхай. И желательно не у меня дома. Мне труп хранить негде.

— А я тебе говорил, что холодильник надо брать побольше, — бубнит он. — Почему ты никогда не слушаешь мамочку? Мамочка жизнь прожила, а ты… Эх!

— У меня в аптечке было что-то от похмелья. Поройся. — Я встаю из-за ноута и разминаю шею. — И вообще, завязывай уже бухать. Беречь себя надо. В твоем-то возрасте! Двадцать семь — это не восемнадцать — в Древнем Риме ты бы уже отползал в сторону кладбища.

— Во-во! В Древнем Риме было хорошо. А тут меня заставляют впахивать от рассвета до заката. Кстати, ты чего вчера так рано слинял?

Я пожимаю плечами:

— Надоело.

— А кое-кто очень расстроился из-за твоего отъезда.

— Кто?

— Сестра хозяина дома. Она положила на тебя глаз.

— И когда только успела?

— Пока ты кружил ее в танце, наверное.

— Подожди! — оживляюсь я. — Ты сейчас — что, про брюнетку похожую на Одри Хепберн?

— Ага, про нее. Она — двоюродная сестра моего кореша.

— Как тесен мир!

— Она просила скинуть тебе ее телефон, кстати, — Тоха достает айфон и начинает рыться в «Контактах».

— Не надо, — отмахиваюсь я.

— А я все-таки скину! — бормочет он. — Нет ничего хуже руководителя со спермотоксикозом.

— Хм, кажется, кто-то давно не огребал…

Мой телефон тренькает, сообщая об эсэмэске. Тоха подмигивает.

— Не торопись отправлять ее в бан, Никитос. Ничего ведь девочка. Авось будет настроение — звякнешь. Возможно, с ней придется повозиться, зато, зуб даю, она девственница и изголодалась по мужской ласке.

— Слышал бы тебя твой кореш!

Тоха морщится и возводит глаза к потолку.

— Ладно, я — в тренажерку, — говорю я. — Арбайтен, парни! Приду — отчитаетесь.

***

Раньше, оказываясь за компом, я всегда первым делом заходил на свой канал, но сейчас, после тренировки, почему-то наведываюсь сначала к Нике. Хотя, в принципе, в моем интересе нет ничего криминального. Она мой деловой партнер — я должен быть в курсе ее дел.

На канале Ники обнаруживается новое видео — про выходные в Стамбуле. Я втыкаю наушники и жму «Плэй». Злючка опять начинает влог с провокации — в крохотном полотенце вещает что-то про хамам. Вроде ничего такого в кадре не происходит, но я залипаю. Пятнадцать минут (столько длится влог злючки) пролетают совершенно незаметно.

Самого Стамбула в видео чертовски мало, зато Ники — достаточно. Треть видео она разгуливает в полотенце, еще треть — в купальнике. Оставшееся время нам предлагается гадать, задерет ли морской бриз ее до неприличия короткое платье.

В душе у меня поднимается легкое раздражение. А где, мать вашу, уютные южные улочки? Где знаменитый Гранд-Базар? Где Босфор?