После Рождества сорок четвертого Рудольфу исполнилось восемнадцать. Из кригсмарине пришло направление в школу подводного плавания в Кенигсберге, куда специальным вагоном Рудольф должен был убыть со дня на день.

Солнечный февральский день. Мать с бабушкой ушли на кельнскую продуктовую базу. Там они получали муку по льготе как семья погибшего солдата. Вальтер ходил в церковную школу, что находилась в бомбоубежище за старой ратушей. Проходя мимо каменного изваяния первого епископа, он часто произносил слова молитвы с обещанием держать слово, данное брату.

Рудольф приносил из пекарни горячий хлеб и раскладывал его на прилавок. Бэлу прятали днем от чужих глаз. А до открытия булочной она помогала Рудольфу. Принимая теплые хлеба из рук Рудольфа, она раскладывала их на полки прилавков. Когда она в очередной раз протянула руки за буханками, он поймал ее руки своими и потянул ее к себе. Ее лицо оказалось прямо перед ним. Он почувствовал теплое дыхание, теплые от хлеба руки и медленно прижался губами к ее теплой розовой щеке. Бэла подалась к нему навстречу. Рудольф целовал ее щеку и прикоснулся к губам. Бэла отвечала взаимностью. Рудольф нежно обнял ее и стал целовать ее белую шею. Что-то вдруг приостановило его пыл. Рудольф почувствовал слабость и беззащитность стоящего перед ним человека. Он слишком сильно ее любил, чтобы воспользоваться своим положением. Бэла поняла это. Она обняла и стала целовать его. Она прошептала ему на ухо слова, которые он больше всего хотел услышать. Он унес их с собой…

По данцигской брусчатке шагал человек в черной форме немецкого морского офицера. Он был среднего роста, худощавого телосложения. Черная тужурка, белая рубашка с галстуком и белая фуражка с крабом и имперским орлом со свастикой. Был он не просто офицер кригсмарине. По традиции фуражки с белым верхом носили только командиры подводных лодок. На галстуке и тужурке красовались два железных креста, один с дубовыми листьями. Его вручил адмирал Дениц, это добавляло гордости его обладателю.

Шел тысяча девятьсот сорок четвертый год.

Дела на восточном фронте складывались не лучшим образом. Союзники уже высадились во Франции. Германия была еще сильна и раз от раза демонстрировала свою несгибаемость и умение воевать как на востоке, так и на западе.

Командир подлодки U-250 капитан-лейтенант Вернер-Карл Шмидт шагал в сторону западного района Данцигской бухты, где базировалась восьмая флотилия подлодок кригсмарине. «Мы еще покажем миру, что такое немецкий характер и какова сила немецкого оружия». Подбадривая себя подобными рассуждениями, Шмидт старался заглушить чувство подавленности. Неделю назад он получил известие о гибели родного брата Франца, штурмбанфюрера войск СС. За неделю до его гибели они встречались в Кенигсберге, откуда его брат с группой офицеров СС направлялся с секретной миссией в сторону восточного фронта. Франц был старше на два года, он ни слова не сказал о своей миссии, которая планировалась на территории Польши в районе размещения концлагерей. На этой их последней встрече в пивной старого Кенигсберга Франц передал Вернеру коробочку, в которой находился золотой кулон с огромным бриллиантом. Когда Франц открыл коробочку, тусклые лучи светильников старой пивной заиграли на гранях бриллианта. Вернеру показалось, что внутри камня пульсирует яркий источник. Он был огромных для бриллианта размеров. Обладая множеством граней, он испускал какой-то чарующий и переливавшийся свет. На обратной стороне золотой окантовки кулона был выгравирован текст на непонятном языке. Шестиконечная звезда Давида делила текст пополам.