Однако одну деталь приведу…

«Демократы» стенают о загубленных талантах грузинских поэтов Тициана Табидзе и Паоло Яшвили. И погубил их, конечно же, «сталинский сатрап» Берия.

Но вот как описал Тициана Табидзе в своем дневнике Корней Чуковский, приезжавший в Грузию осенью 33-го года:

«Во главе угла сидел тамада Тициан Табидзе, осоловелый тучный человек, созданный природой для тамаданства…»

Далее следует рассказ о серьезной таки пьянке и вновь упоминается будущий «страдалец»:

«Табидзе, бывший символист русско-французского толка… – и его пьяные стихотворные вопли были в духе 1908–1910 гг. Лицом он похож на Оскара Уайльда, оплывшего от абсента».

Не знаю, что имел в виду Чуковский, сравнивая Табидзе с Уайльдом, – только внешнее сходство или, говоря языком современным, также нетрадиционную сексуальную ориентацию грузинского мастера застолий. Но можно представить себе, как относился этот двойник Оскара Уайльда к «варвару» Сталину, к «жандарму» Берии и вообще к социалистической реконструкции в Закавказье…

А ведь он пользовался в среде грузинской интеллигенции популярностью.

Знатоки истории литературы могут сунуть автору под нос стенографический отчет Первого Всесоюзного Съезда советских писателей 1934 года с внешне благопристойными речами Табидзе и Паоло Яшвили, но у автора этот отчет есть и у самого. И, открыв его на обширнейшем, начатом с Шота Руставели, докладе председателя оргкомитета союза писателей Грузии Торошелидзе, я читаю:

«Еще до революции… выступила в грузинской литературе буржуазно-декадентская школа символистов «Голубые роги». Крайний индивидуализм, самодельный эстетизм, уход от реальности, культ богемы, эстетика уродства… характеризовали творчество… П. Яшвили, Т. Табидзе, В. Гаприндашвили, К. Надирадзе и др. И, несмотря на ряд деклараций «голуборожцев» об их лояльном отношении к Советской власти, своей творческой продукцией эти писатели заняли видное место в антипролетарском лагере литературного фронта…»

И слово «фронт» здесь было точным. Скажем, писатель-антисоветчик Константин Гамсахурдия прославлял «грузинскую расу» (оказывается, родина слонов – не только Украина Бандеры, но и Грузия Гамсахурдии), и вот что он писал в редактируемом им журнале «Илиони» в преддверии установления в Грузии Советской власти:

«Когда народ терпит поражение на политическом фронте, он напрягает все свои жизненные силы, чтобы усилить работу на фронте культуры. Сегодня у нас должна быть лихорадочная работа, в Грузии должно быть объявлено осадное положение во имя господства культуры».

Гамсахурдия лгал – осадное положение он объявлял во имя господства не культуры, а господ. Но язык у таких «политбойцов» был подвешен неплохо.

В двадцатые годы Берия противостоял им как чекист, в тридцатые – уже как политический лидер. И на том же съезде писателей грузинский писатель Мицишвили в очень неглупом докладе сказал спасибо и большевику Берии. И это был не «верноподданный» панегирик, а констатация факта:

«Я не могу не воспользоваться случаем, чтобы не заявить с полной ответственностью, что все практические вопросы, относящиеся к литературной жизни Грузии, стоят в центре внимания ЦК Грузии во главе с Лаврентием Берия, принимающим неизменно личное участие в их разрешении».

Берия действительно был внимателен к вопросам культуры – он сам писал неплохие акварели, любил музыку и книги. И как раз во время работы писательского съезда ЦК Компартии Грузии принял постановление о праздновании в 1937 году юбилея Руставели и установлении ему монументального памятника.

В идее мощно вписанного в город памятника явно сказалась тяга Берии к архитектуре. Уж тут он равнодушным не мог быть никак – генеральный план развития столицы Грузии был далеко не последним предметом его забот.