- У меня есть доказательство того, что Алексей - мой сын. – поясняю то, что представил на ее обозрение в бумаге.

Она лишь мельком взглянула на листок и тут же перевела взгляд на меня. Ее карие глаза стали чернее непроглядной ночи. От того, что я увидел в них, стало немного не по себе, но ненадолго. В силу своей профессии и благодаря службе в прошлом, меня подобное не трогало. Наоборот, я внутренне торжествовал тому, что мне удалось сделать точный выстрел в изворотливую цель.

Злость Виты и то, что она толком не посмотрела на бумагу, говорили только об одном: зараза знала, кто являлся отцом Алексея. Знала и скрыла. Все, даже самые крошечные надежды на то, что это было случайностью, рухнули. Витка намеренно не сообщила мне о ребенке. Этого я точно прощать не собирался. Сначала налажу контакт с сыном, а затем непременно с ней поквитаюсь.

Виталина подняла руку и забрала у меня лист. Неужели, она все же не знала? Хочет изучить документ, убедится в правдивости моих слов?

Дальнейшие ее действия вновь вызвали во мне волну злости. Пришлось убрать руки в карманы брюк и стиснуть пальцы до онемения, иначе бы трое пацанов лишились в этот вечер своей матери. Витка стала сминать лист, теребить его в руках, заставляя бумагу покрыться мельчайшими изломами.

Чтобы погасить свою ярость, постарался направить мысли в другое русло. Как бы не было спокойным ее лицо в данный момент, руки Витки демонстрировали обратное, она бесится. Подобная несдержанность Виталины меня радовала. Не все ей меня из себя выводить, пускай сама побудет на моем месте, к тому же ее состояние поможет мне выяснить, почему она скрыла от меня сына. Бабы редко контролируют свой язык находясь под действием эмоций.

- И чего ты пытаешься этим добиться? – хмыкаю я, желая окончательно вывести ее из равновесия. – У тебя в руке копия. Я за секунду распечатаю новую.

- Туманский, я всего лишь забочусь о твоей заднице. – ее голос ни разу не дрогнул, полный контроль и уверенность. – Вот теперь тебе будет им удобнее подтереться. – Витка оттопыривает одной рукой полы моего пиджака, а второй засовывает мне за пазуху измятый листок, пользуясь моим недолгим ступором от шокирующего поведения этой нахалки. От той нежной девушки, что я знал когда-то, не осталось ни малейшего следа. Передо мной находилось ее истинное лицо, гнилая и хитрая душонка. – Ты, похоже круглый дурак, если считаешь, что я не знаю законов. Именно то, что я сказала, ты можешь сделать с этим документом и его копиями. Ни я, ни отец Лешки не давали разрешения на изъятие биологического материала у нашего ребенка и проведение подобной экспертизы. Напротив, мы тебя можем привлечь за это. Ты совсем идиот, раз сам принес мне доказательства своих незаконных действий. Считай, что я тебя снисходительно пожалела, не воспользовавшись предоставленным случаем, решив сохранить тебе работу. Вряд ли твой начальник обрадовался бы твоим проблемам с законом. – в моей голове происходит множество микровзрывов. Прям так и чувствую, как от перенапряжения лопаются сосуды. Стерва не только в очередной раз нашлась с хлестким ответом, но и показала, что прекрасно осведомлена кем я работаю, какие у меня связи, и при этом ее они совершенно не пугают. Она дура или я чего-то не знаю? Неужели я упустил наличие у нее могущественных покровителей? – И еще, Туманский… Я так понимаю ты не только в этом влез в частную жизнь других людей… Наверняка уже выяснил, что у Лешки есть отец. Так вот, предупреждаю, раскрытие тайны усыновления, тоже влечет за собой проблемы с законом.

- Я хорошо знаю закон. Я в суд пойду. – сквозь зубы выдавливаю из себя слова.