– Думаешь, я приду?

– Буду ждать тебя, – поцеловал. – Как зовут?

– Лё… – едва не сказала Леля, от имени Оля. Но потом тоже решила назваться другим именем. – Лека.

– От имени Алена?

– Ага…

Нас уже нетерпеливо подгоняли. Администратор ворчал. Евгений, который не хотел называться Юрием, сбил всю систему.

Я прошмыгнула на выход, дождалась подругу.

Она была в приподнятом настроении. И, даже несмотря на то, что парни у нее тоже не отличались ничем таким, все равно не унывала.

– А ты как сходила?

– Меня чуть не склеили. Мужчина полез целоваться, – хотела пошутить, но вышло… смущенно.

– Вау! – глаза приятельницы загорелись. – И как?

– Ммм…

Я потерла запястье.

– У тебя мурашки! – пискнула Карина. – То есть все было круто.

– Он назначил свидание в обход всех правил.

– Смельчак. Соглашайся… Боже, это так круто и сексуально! Жаль, мне ничего такого не предложили. Только отсос на заднем сиденье бэхи, а еще был хам, который сразу сказал: «Мне не нужна эта фигня. Я не знакомлюсь!» Мерзкий, высокомерный тип! Если не хочешь знакомиться, зачем пришел?! Забрал целое свидание… – возмутилась подруга.

Я спрятала улыбку: мне нравится его голос, и он классно целуется – тот самый “мерзкий тип”.

Еще у меня с ним свидание.

Почему бы нет?

Как я и думала, отец с мачехой были настроены оставить всю гурьбу детей и дедушку на меня. Поэтому, когда я за ужином объявила, что завтра не смогу проследить за семьей, поднялось весьма бурное обсуждение.

– И куда это ты, красавица, в такое позднее время намылилась? Не рановато ли для ночных гулянок? – ехидно поинтересовалась мачеха.

– Восемь часов – поздно? – искренне удивилась я. – Это даже не детский час!

– Лёля, не ерничай, – попросил строгим голосом отец, одним глазом просматривая отчет о работе отдела по продаже стройматериалов.

Семья росла едва ли не ежегодно, словно мачеха старалась и хотела угодить повышением рождаемости самому президенту! Обеспечивать семью было просто необходимо, отец был на разрыв, открыл еще один отдел, погряз в работе по уши.

– Куда, говоришь, собралась? И с кем? – спросил рассеянно и снова уткнулся в отчет.

– У меня…

– Да етит твою мать! – повысил голос отец.

Я едва ли не подпрыгнула, округлив глаза: чем я могла вызвать подобный гнев отца.

– Извините, это не вам. Тут у меня пересортица бешеная, товара завезли с убытками. Куда кладовщик смотрит?! – поднялся из-за стола, схватив телефон. – Я ему сейчас в уши насую хуе…

– Миша, дети! – ахнула мачеха, закрывая уши трехлетке Диме.

Однако прикрытые уши не помогли. Кажется, Дима уже знал, как это говорится, и громко произнес:

– Насую хуев! Насую хуев!

Сестренка постарше прыснула смехом, суп из ее рта пролился на стол. Близнецы громко заржали, отец с мачехой начали переругиваться, кто виноват, что Димка матерится. Один дед хлюпал суп так громко, что этот звук бил по слуху.

– Когда, говоришь, замуж выходишь? – громко спросил он.

– Деда, я всего лишь иду на свидание!

– Предохраняйси, – заявил дед и снова начал хлюпать супом. – Подойдешь после ужина, дам тебе карманные расходы на…

Дед выдержал паузу, посмотрел на меня в упор, кашлянул:

– На… преднизолон, если ты поняла, кхе-кхе, – подмигнул.

– На презервативы, дед! – выкрикнул один из близнецов. – Ты че, старый? Презерватив от преднизолона отличить не можешь?!

Отец вышел и матерился в соседней комнате. Его голос с матами гремел, особо сочные выражения сразу же подхватил трехлетний Димка, соскочивший со стула. Он бегал вокруг стола и громко матерился:

– Твою мать… Врум-врум-врум! Блять! Твою мать!

– Дети, тише! Дима, сядь. Олег, не ржи. Кирилл, прекрати снимать! – суетилась мачеха, пытаясь успокоить семейство.