Я вошла в кухню, от густого дыма стало тяжело дышать.

– Рома, – подбежала к окну и открыла фрамугу, запуская свежий воздух.

– Что Рома? Я ничего. Я уже привык, видимо, к этому запаху, – беззаботно пожал он плечами и развернулся к сковородке, где жарил омлет.

– Так нельзя. Ты должен всегда быть бдителен. Понимаешь? Ты же мог и задохнуться. А если бы тут пожар произошел?

Я повернулась к нему, скрещивая руки на груди. Высокий, правда, немного худощавый. Но все подростки сейчас такие. Даже и не скажешь, что ему четырнадцать.

– Ян, прекрати нудить. Расскажи, что на работе. Тебя Грозный взял?

Я опустила взгляд в пол и задумалась. Мне не хотелось расстраивать брата. Мы все ожидали другого. Но и скрывать не было смысла.

– Да, я теперь в штате. Договорилась, что буду приходить в пять утра на работу и после учебы.

– А почему так рано? Что это за помощники такие, которые с утра и вечером приходят? – Он зло размахивал вилкой перед глазами, возмущаясь.

– Ну, я буду пока уборщицей. – Он нахмурился, плотно сжимая челюсть. – Ро-о-ом, я есть хочу. Накормишь? - Перескочила на другую тему.

Желудок заурчал, все же аппетитный омлет у него получается. Брат усмехнулся и, достав две тарелки, разложил на них вкуснятину.

– Это хорошо, что принял. Будем надеяться, что Грозный тебя переведёт. Так, только изредка можешь даже глазки построить, это любой мужик любит.

Рома поставил тарелки на наш маленький столик и уселся на табуретку. Квартира у нас небольшая, хрущевка, но мы никогда не ссорились из-за квадратных метров. С детства нас мама учила, что в тесноте, да не в обиде.

– Ром, какие глазки? Ты меня видел? Там такие фифы сидели, что в модельном должны работать, а не у Грозного. И он их выгнал.

– Да, ты права. Глазки не строй. Потом умом блеснешь. Только сильно не умничай, а то мужики гиперумных терпеть не могут. Знаю тебя, как прицепишься, так и не слезешь.

Я усмехнулась. Помнит, как его гоняла по урокам, потому что лично для меня учеба была на первом месте и для будущего она важна. А кроме меня ему помочь некому.

Нас трое. Мама, Рома и я. Когда брат был еще совсем крошкой, я сидела в туалете и делала уроки. Еще с того времени не ленилась. Папу никогда не знала, он то ли умер, то ли ушел. А мама ничего нам о нем не рассказывала, постоянно переводила тему. Потом я перестала спрашивать о нем, а Роме было вообще все равно. Он никогда при мне о нем не говорил.

Там, в офисе, я храбрилась, старалась вести себя как уверенная в своих силах девушка. Но дома могла дать слабину и поделиться с близким мне человеком, перед которым можно быть самой собой.

– Я боюсь, что у меня не получится пробиться. Там столько профессионалов. А я для начальника буду всегда уборщицей. Из грязи в князи мало кто выбирается.

– А ты постарайся. Друганы говорят, что он строгий, но все же человек. Не станет же он тебе потом перекрывать кислород из-за того, что ты убиралась? – Удивление брата можно было понять, я и сама толком не понимала, как можно быть настолько критичным в своих суждениях.

– Не знаю, но на собеседовании он несколько раз говорил про беременность. А еще потом и его секретарь мне лекцию прочитал, что отношения в офисе запрещены. Что босс штрафует всех. Какой-то странный пунктик у него по поводу беременных. От этого и страшно. Я же еще заикнулась, что буду потом проситься на стажировку к ним.

– А он что? – Ромка усмехнулся и засунул в рот вилку с омлетом.

Я сделала то же самое, и вкусный горячий завтрак наконец оказался в моем желудке.

– Вкусно, Ромик, – даже зажмурилась от удовольствия. – Ничего, поржал надо мной. Я же понимаю, какие у них очереди на стажировку. Да и представь комическую ситуацию: была уборщицей – стала бухгалтером. Ну кого допустят к деньгам после тряпок?