– Будет немного больно, прости, – шепнул в её сладкие губки. – Просто расслабься, не сопротивляйся, я войду очень осторожно.

Мой низкий голос немного успокоил девушку. Закрыв глаза, она выдохнула.

– Яна, впусти меня.

Медленными, неторопливыми движениями я начал работать бедрами, проталкиваясь в её тело. Точнее, скользил. Она была чертовски мокрой. Это облегчило задачу. Яна лежала на спине полностью обнаженная, широко раскрыв для меня ножки. У неё красивая фигурка и отпадная задница. Плоский животик, длинные ножки. А ещё меня заводят эти забавные веснушки в области курносого носа. Их немного. Но они делают Яну ещё более привлекательной.

Она была очень вкусной девочкой, я еле-еле сдержался, чтобы не кончить. Хотелось продлить удовольствие. Чёрт, резинка жмёт не в тему. Так и спустить всё своё добро недалеко, от одного лишь взгляда на извивающуюся в сладких стонах крошку. Поэтому я стащил с себя презик, желая ослабить гребанное напряжение спермы в паху. И все… Дальше я уже ничего не помню. Пиво, что притащил с собой Антон, было выпито мной до самого дна. Все остальное я помнил обрывками. То, как мы делили её друг с другом. И то, кажется, как одновременно в неё кончали. Вот, черт! Это был мой самый глупый поступок в жизни. Как я до такого докатился?

А потом наступило утро. Меня разбудил громкий девичий крик. Вот и веселью конец. Девчонка всё узнала. Она узнала, что мы близнецы. Одно лицо на двоих. И мы имели её этой ночью. По очереди. А она… просила двигаться быстрей и сладко стонала в ответ на нескончаемые ласки, думая, что мы – один и тот же человек.

– Мама! Мама-а-а!

Мы с братом одновременно подскакиваем на кровати от оглушающих воплей.

Яна! Этот крик принадлежит ей. Обхватив себя руками, прикрывая грудь уголком простыни, она лихорадочно мотает своей маленькой хорошенькой головкой с копной рыжевато-золотистых кудрей то в одну сторону, то в другую. Смотрит то на меня, то на Антона. Этой ночью Яна спала в центре кровати, а мы – по бокам, как я понял. Мы, втроем, полностью голые, немного растерянные и измотанные до полного изнеможения после ночи бурной страсти, очнулись в одной постели! Только сейчас я, блин, это понял! Когда, наконец, пришел в себя и немного протрезвел.

– Не кричи ты, – Тоха морщится, хватаясь за голову. – Башка раскалывается.

Да, он прав. В висках стреляло, как во время Второй мировой.

– У меня что, двоится в глазах? – девчонка с силой сжимает веки. – Это из-за похмелья?

Мы одновременно садимся на кровати и одновременно проводим руками по волосам, вздыхаем, а потом синхронно отвечаем:

– Нет, детка. Мы – близнецы.

Три. Два. Один.

Вселенский взрыв.

– Лжецы! Вы подлые, бессовестные подонки! О, боже! Как так вышло?

Зажав рот ладошками, она вскакивает с постели, пытается подобрать свои вещи с пола, но роняет. И тут же пытается поднять их снова. Мой придурошный братец не сдерживается, чтобы не плюнуть какую-нибудь дурацкую гадость. В его стиле!

– Отличный вид сзади, крошка! Повторим? – Антон игриво присвистывает, скрещивая на груди руки, очерченные твёрдой массой натренированных мышц.

– Замолкни! – я тоже спрыгиваю с кровати и мчусь следом за растерянной Яной. Но голова жутко трещит, кружится, так что я быстро теряю равновесие, едва не падаю носом в пол. Мы сталкиваемся с девушкой лбами, когда я пытаюсь помочь ей с вещами, но в ответ… получаю хлёсткий шлепок.

Бабах! Голова по инерции дёргается вправо, кожа вспыхивает огнём. Получив отменную взбучку, я окончательно прихожу в себя после временной амнезии.

– Мерзкие мерзавцы! Вы просто попользовались мной? Вдвоем! Да? Лишили невинности, – на слове «невинность» Васнецова сбавляет тональность голоса, до шёпота, а потом снова закипает. – Ещё и подсыпали что-то в напиток? Как же мерзко! Я думала ты, Артём, или как тебя там, нормальный парень.