Чтобы окончательно убедиться в своей догадке, встаю и иду в гостиную. Подхожу к стенке, которая есть у многих вдоль самой длинной стены, открываю стеклянную дверку шкафчика. Беру деревянную шкатулку, куда всегда складываю свои украшении. Золота у меня немного, но вещи дороги как память. Золотой кулон с цепочкой, доставшийся от мамы, обручальное кольцо, толстый браслет, несколько колец с полудрагоценными камнями, сережки в форме листьев –  подарки мужа, всего этого на месте не обнаруживается.

Прикусываю губу, возвращаю на место шкатулку. Иду к дивану, ложусь, подогнув ноги. Меня бьет мелкая дрожь, можно подумать – от холода, в квартире действительно немного прохладно, но на самом деле трясусь от сдерживаемых рыданий. Пытаюсь не плакать, но слезы бессилия и злости все равно катятся по щекам. Стоп. Мне переживать нельзя. Где убыло, там прибудет. Дане аукнется его поступок, а мне нужно будет просто сменить замки. Он, конечно, может дверь вскрыть, если потребуется, но пусть знает, что я в курсе его проделок. При большом желании можно пойти в полицию и написать заявление. Деньги и украшения вряд ли вернут, а вот нервы мне потреплют знатно, поэтому сразу отметаю идею идти писать заяву на брата.

Вздыхаю, вытираю мокрые щеки ладонью. Плакать некогда, до полуночи нужно каким-то образом Нику заплатить долг. Лихорадочно соображаю, у кого можно занять денег, но у моих подруг такой суммы сразу не найдется, а если и есть, то у некоторых мужья потребуют отчет, возникнет скандал. Не хочу быть причиной раздора в чужой семье. Выхода почти нет. Есть один человек, который может помочь, если захочет, только я не настолько наглая.

Слышу тихую трель мобильного телефона. Торопливо встаю, иду в прихожую. Из сумки достаю мобильник. Ник. Сначала хочу сбросить, но все же отвечаю:

— Да.

— До двенадцати чтобы бабки были, иначе включу проценты и не посмотрю, что ты мне нравишься, Карина. Усекла, детка?

— Да. Я переведу тебе деньги.

— Вот и славно. Жду. – Ник всегда первым завершает разговор, таким образом показывая своему собеседнику, кто главный.

Прижимаюсь спиной к стене, глажу живот, малыш легонько толкается в ладонь, словно говорит, что он со мной. Улыбаюсь и сразу же вспоминаю его отца. Именно Тимур Ринатович может мне сейчас помочь, если выдаст мне кредит  доверия. Понимаю, что у него нет основания мне верить, но кроме него мне не к кому обратиться.

Нахожу визитку. Обычный плотный картон, на котором выбиты черные буквы. Просто и дорого. Еще раз про себя проговариваю номер телефона, набираюсь храбрости и  одновременно набираю номер. Услышав первые два гудка, вспоминаю, что для звонков время совсем неподходящее. Может быть, Тимур Ринатович уже спит, он человек деловой, а завтра рабочий день. А может, он с женщиной проводит свой вечер и ночь, он  теперь свободен. На пятом гудке решаюсь сбросить звонок, но неожиданно на него отвечают:

— Алло, – голос звучит не сонно, значит, не спал;  и не сердито, значит, возможно, один.

— Извините за столь поздний звонок, Тимур Ринатович, это Карина, я приходила к вам сегодня в офис...

— Я понял. Что-то случилось? Что-то с ребенком? – его беспокойство о малыше приятно греет душу. Тимур Ринатович еще не знает, его ли это малыш или нет, а переживает. Я улыбаюсь, представив, как этот суровый, на первый взгляд, мужчина сейчас с тревогой смотрит перед собой.

— С ребенком все в порядке.  Я по личному вопросу.

— По личному? – Его удивление понятно, я бы тоже удивилась, позвони он почти в двенадцать часов ночи по личному вопросу.

— Я понимаю, что вы имеете полное право мне отказать, но кроме вас мне не к кому обратиться. Понимаете, Милана Владиславовна ежемесячно переводила мне фиксированную сумму денег, на которую я рассчитывала, – мысли путаются, язык заплетается, и я сейчас начну от волнения заикаться и невнятно бормотать о том, что не на что жить моей семье. Становится стыдно слушать саму себя. Не хочу даже представлять, как жалко звучит мой лепет для Тимура Ринатовича.