Берусь за ручку, нажимаю и убеждаюсь, что заперта.

— Вот тебе и начало сказки, Нана…

* * *

Наверное, я должна чувствовать страх. Может быть даже ужас. Должна метаться по комнате, биться головой о дверь, рыдать и накручивать на бигуди свои мозги.

Но вместо этого я принимаю горячий душ. Смываю с себя профессиональный макияж.

В зеркале вижу лицо с созревающими синяками. Вздыхаю и включаю фен. Потом кутаюсь в мягкий халат и выхожу.

Пока я мылась и сушила волосы, мне в комнату принесли сытный обед.

Тушёная баранина с овощами. Рассыпчатый отварной рис. Хрустящие сырные булочки. Ароматный травяной чай и муссовый десерт.

Съедаю всё и понимаю, что давно нормально и так вкусно не ела. А после сытного обеда меня валит с ног.

Сказывается бессонная ночь, пережитый ужас и смерть моих несчастных нервных клеток.

Я так устала, что у меня нет никаких сил подумать о своём новом положении. Глаза слипаются. Хочется вырубиться на лет сто.

Сумасшедшие, просто адски безумные дни были. Они остались позади. Но я и в страшном сне не могла представить, что когда-нибудь окажусь в подобной дикой ситуации. Но как видите, оказалась.

Забираюсь с головой под одеяло и буквально вырубаюсь.

Моё пробуждение начинается с того, что я ни черта не выспалась.

И нет, это не утро наступило. Не будильник трезвонит. Кто-то меня будит. Точнее, уже разбудил.

И этот кто-то больше не жилец. Потому что я сейчас этому гаду врежу пяткой!

Издаю полный раздражения и злости стон, выпутываюсь из одеяла и медленно приоткрываю глаза.

— Нана… — слышу, как кто-то настойчиво меня зовёт.

Моргаю, так как после сна всё плывёт перед глазами, и концентрирую взгляд на том, кто решил пасть смертью храбрых от силы моего гнева. Но мой сон тут же как рукой снимает.

В мягком освещении настенных бра я вижу принца Таира.

Снова издаю протяжный стон и хриплым со сна голосом произношу:

— О-ох… Простите… Я просто отключилась… Стресс дал о себе знать и вот… уснула.

Мужчина стоит в изножье кровати и смотрит на меня сонную и растрёпанную холодным взглядом. Я даже вздрагиваю и невольно обнимаю себя за плечи.

Смотрю на окно и хмурюсь. Судя по темноте сейчас либо поздний вечер, либо вообще ночь, или раннее-раннее утро.

— Тебя сейчас осмотрит врач. Это быстро. Потом будешь дальше отдыхать, — говорит он как-то небрежно.

Я хмурюсь и не до конца понимаю, о чём он. Какой врач? Зачем? Здесь? Прямо в спальне?

Пока я туплю и прихожу в себя, Таир вдруг подходит ко мне, включает настольную лампу. Мужчина склоняется ко мне и обхватывает пальцами мой подбородок. Заставляет поднять голову и смотреть на него.

Прикосновение его пальцев к моей коже опаляет. Мужские руки обжигающе горячие.

Застываю, даже дышать перестаю. Смотрю широко раскрытыми глазами на мужчину и жду, что будет дальше.

Таир внимательно рассматривает моё лицо, шею. Крепко держит меня за подбородок.

А потом вдруг как-то по-звериному зло выдыхает, что-то на своём языке произносит, я не могу перевести. Но кажется, это арабское ругательство.

— Умело скрыли синяки, — звучит его ледяной голос и наконец, Таир убирает руки. Отходит и громко произносит: — Входи!

И в комнату проходит мужчина в халате и с чемоданчиком. Таир включает свет, а я начинаю паниковать. Что происходит?

— Тебя осмотрит врач, — поясняет Таир. — Я должен убедиться, что ты в полном порядке. Что кроме ушибов и синяков тебя ничего больше не беспокоит.

— Так и есть, — киваю я. — Меня больше ничего не беспокоит…

— Это я решаю. Я хочу знать, что твоя девственность не результат гименопластики, — заявляет он жёстко и бескомпромиссно. — И насчёт твоей анальной девственности у меня есть вопросы.