После того, как все были друг другу представлены, Игорь отодвинул стул для Наташи:

– Присаживайтесь к нам.

– У нас заказан столик, – с некоторой гордостью ответила она.

– А, может быть, мы тогда присоединимся к вам? – масляно улыбаясь, предложил Щекочихин. – Вы не будете возражать?

– Отчего же, – ответила Наташа и улыбнулась. – Тоже любите Чайковского?

Игорь зачем-то соврал:

– Да. Очень.

Положа руку на сердце, ему не хотелось признаваться, что они с коллегами решили посидеть в баре в двух шагах от гостиницы после занудной конференции и плохих новостей. Но посиделки не сложились: не выдержав звуков классики, парни быстренько разбрелись, кто куда, и остались лишь они с Костей.

К слову сказать, Игорь совсем недавно перешел из маркетинга в отдел продаж, и найти общий язык с сейлзами оказалось непросто: у них были другие интересы, уровень культуры, грубоватые порядки и армейские шуточки. Среди продажников Калганов чувствовал себя, как скрипач в гуще разбитных чубастых экскаваторщиков, но чтобы получить выгодный контракт за границей, ему нужно было продержаться здесь молодцом хотя бы год и показать хорошие результаты. Поэтому Игорь готов был потерпеть и усиленно вливался в коллектив. Впрочем, все это было так неромантично…

Увы, подвыпивший Щекочихин не позволил создать нужную иллюзию.

– Ахахах, вы решили, что мы тоже на балет, да? Нет уж, извольте. Под Чайковского коньяк идет особенно хорошо, а еще лучше водочка! – радостно заявил он и подхватил бутылку со стола. – Пока народ накачивается классикой, мы тут с товарищем накачиваемся кое-чем покрепче…

Наташа с Олей посмотрели на него, как на умственно отсталого, а Игорю сразу захотелось отодвинуться от коллеги. Чтобы как-то исправить впечатление, Калганов заметил:

– Щелкунчик Чайковского неподражаем. Есть в этой музыке что-то волшебное.

– Правда. Она такая светлая, что рождает в сердце любовь, – сказала Наташа и тут же покраснела до самых ушей.

– О дааа, любофффь! – с видом демона-искусителя прищурился Щекочихин.

– К людям любовь, к людям. В широком понимании этого слова, – поспешила вставить Олька.

Лицо Щекочихина расцвело в смачной гримасе. Почувствовав, что тот выдаст сейчас какую-то несусветную пошлость, Игорь поспешил обратить внимание на возмущенные возгласы из очереди у стойки:

– Забавно, впервые встречаю такое редкостное сочетание приличного бара и школьного буфета!

– Да, но в школьном буфете не подавали чизкейков и бутербродов с красной икрой, – улыбнулась Наташа и подвинула блюдо с бутербродами к мужчинам: – Угощайтесь, пожалуйста.

Щекочихин тут же накинулся на закуски:

– Икорочка…

– Зато какие в нашем буфете были сосиски в тесте! – вспомнила Олька.

– И бутерброды с кабачковой икрой, – смеясь, сказала Наташа.

– А я больше всего любил пирожки с ливером, – признался Калганов. – Один Бог знает, что туда клали, но было ужасно вкусно. Отчего-то сейчас их днем с огнем не сыскать.

– А Наташа такие умеет готовить, только вкуснее, – голосом Лисы Патрикеевны сообщила Олька.

– Да, пирожки у вас замечательные, – заметил Игорь и спохватился: – А я вас так и не отблагодарил.

– Ну что вы, – засмущалась Наташа.

– Позвольте хотя бы угостить вас, – засуетился Игорь. – Что бы вы предпочли: шампанское, вино, возможно, коньяк? Официант!

– Пирожки были компенсацией за удар лопатой, чтобы Калганов на вас в суд не подал, – снова не к месту влез в разговор Щекочихин. – Кстати, с чем они были? С котятами? И почем в вашем городе фарш…?

– Мда, Костя… Разве ты не говорил, что тебе презентацию к утру надо доделать? – вкрадчиво спросил у коллеги Игорь, думая, что тот до сего момента удачно скрывал, каким был дураком. – Знаешь, Костя, если не начать прямо сейчас, ты точно не успеешь.