- В тебе нет совсем ничего святого, - отрицательно мотаю головой я. – Не поставила никакие подписи до этого, а теперь тем более не поставлю, Золоторев!

- Кать, да ты не понимаешь совсем! Если ты этого не сделаешь, они доберутся до тебя! Они не только меня в покое не оставят. Как только я улажу все вопросы, я добьюсь твоего освобождения! Доверься мне, Кать! Молю тебя. Я всё подробно объясню потом!

Паша хватает за руку, но его прикосновения не приносят ничего, кроме сильнейшего отвращения. Меня воротит от таких, казалось бы, невинных касаний. Тошнит.

Вырываю руку и зло зыркаю на муженька.

- Не смей трогать меня! И если уж появился тут… не знаю, сообщили ли тебе, но ты не только жену посадил за решётку, Золоторев, но и своего ребёнка, не успевшего даже родиться. Но мы справимся без тебя, так и знай. И моё последнее слово на суде не забывай – я вернусь, чтобы отомстить тебе!

Мужчина бледнеет.

В его взгляде вспыхивает сильнейшая боль.

Шах и мат, Золоторев?

Почувствуй хоть толику того, что испытала я, когда на запястьях сомкнулись металлические браслеты, потому что я тебя ненавижу так же сильно, как любила когда-то.

Уж не знаю, не зря ли я сказала ему эти слова. Наверное, не следовало предупреждать мужчину о том, что он станет отцом? И всё-таки слово не воробей. Поймать его уже не получится.

Тарабаню в дверь и требую выпустить меня. Надзирательница с недоумением смотрит на пытающегося остановить меня Павла, а я срываюсь и бегу в камеру. Даже если накажут, что одна пошла – плевать, только бы не находиться дольше с этой наглой рожей, посмевшей что-то просить от меня. Подписи ему нужно поставить!.. Он мне не дал шанса прийти к этому тогда, ведь до суда я ещё могла это сделать, но не теперь.

Слёзы застилают глаза, но я понимаю, что это мои последние слёзы по этому человеку.

Просто как-то разом нахлынули воспоминания, а теперь я отпускаю их.

- Куда рванула, дурында? Я за тобой носиться везде должна? Смотри, каким бывает наказание за такие проделки! – зло цедит сквозь зубы надзирательница. Видимо, Паша заплатил ей и остался недоволен «нашей встречей», поэтому она хочет наказать?.. – Всем подъём!

Ой-ёй!..

А ведь меня за это по головке точно не погладят…

Как и ожидалось, все с укором косятся на неугодную новенькую. Даже моя соседка ворчит и говорит, что из-за меня сплошные беды сыпаться стали, мол, могли поспать лишних полчаса, а теперь будут вялые.

Но что я такого сделала? Вернулась в камеру? Я ведь не пыталась сбежать или что-то вроде того!.. За что такое наказание? Надзирательница получает особое удовольствие от разборок, которые устраивают женщины между собой?

Ей вчера показалось слабым то, как меня «поприветствовали»?

По расписанию нас отправляют в душ умываться и приводить себя в порядок. Я стараюсь держаться в сторонке ото всех, да какой там?

- Слушай, новенькая, ты вчера не поняла, где твоё место? – напирает Багира, та, что назвалась вчера королевой этого места.

Уж не знаю, по какой статье она здесь сидит, но всё тело этой худенькой женщины невысокого роста раскрашено татуировками, а выглядит она как самая настоящая преступница.

Тело покрывается мурашками, и я буквально вжимаюсь в раковину.

- Если поскользнёшься тут и головой бахнешься, нам срок-то не прибавят, ты подумай об этом хорошенько. Вчерашнее предупреждение тебя ничуть не тронуло, я погляжу?

- Я ничего плохого не сделала, - бормочу едва слышно я.

- Вы поглядите! У неё голосок прорезался. Серьёзно считаешь, что тебя тут незаслуженно обвиняют? Ты должна всем нам за эти полчаса. Вечером будешь нам обувь своим острым языком начищать, раз такая умная.